Когда же полдень над главою
Горел в лучах, то пленник мой
Сидел в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. — Лежали
В
тени другие пастухи,
В кустах, в траве и близ реки,
В которой жажду утоляли…
И там-то пленник мой глядит:
Как иногда орел летит,
По ветру крылья простирает,
И видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг, — и вновь
Их с криком кверху поднимает…
Так! думал он, я жертва та,
Котора в пищу им взята.
Неточные совпадения
Но вот она очнулась вдруг;
И ищет пленника очами.
Черкешенка! где, где твой
друг…
Его уж нет.
Она слезами
Не может ужас выражать,
Не может крови омывать.
И взор ее как бы безумный
Порыв любви изобразил;
Она страдала. Ветер шумный
Свистя покров ее клубил!..
Встает… и скорыми шагами
Пошла с потупленной главой,
Через поляну — за холмами
Сокрылась вдруг в
тени ночной.
Толпились перед ним, точно живые,
тени других великих страдалиц: русских цариц, менявших по воле мужей свой сан на сан инокинь и хранивших и в келье дух и силу; других цариц, в роковые минуты стоявших во главе царства и спасавших его…
Птицы прятались в рощах и на дне густых нив; стада бежали в воды, а где воды не было, бедные животные, оцепенев, с поникнутыми головами, одно в
тени другого, искали малейшей прохлады.
Неточные совпадения
Вот вышла из мрака одна
тень, хлопнула: раз-раз! — и исчезла неведомо куда; смотришь, на место ее выступает уж
другая тень и тоже хлопает, как попало, и исчезает…"Раззорю!","Не потерплю!" — слышится со всех сторон, а что разорю, чего не потерплю — того разобрать невозможно.
Опять шли гуськом
тени одна за
другой, всё шли, всё шли…
Таинственные
тени гуськом шли одна за
другой, застегнутые, выстриженные, однообразным шагом, в однообразных одеждах, всё шли, всё шли…
Когда фантастический провал поглощал достаточное количество фантастических
теней, Угрюм-Бурчеев, если можно так выразиться, перевертывался на
другой бок и снова начинал
другой такой же сон.
Два мальчика в
тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом;
другой, помоложе, лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову на руки, и смотрел задумчивыми голубыми глазами на воду. О чем он думал?