Неточные совпадения
Слез бедный Сафроныч с крыши, вошел в свое жилье, достал контракт со
старым владельцем, надел очки — и ну перечитывать бумагу. Читал он ее и перечитывал, и видит, что действительно бедовое его положение: в контракте не сказано, что, на случай продажи участка иному лицу, новый владелец не может забивать Сафроновы ворота и калитку и посадить его таким манером без выхода. Но кому же это и в голову могло прийти, кроме
немца?
Зала была, разумеется, полна, — как я говорил, это смешное дело во всем городе было известно. Все знали весь этот курьез, не исключая и происшествия с подьячим, который сам разболтал, как он
немца надул. И мы,
старые камрады [Товарищи (нем.).] Пекторалиса, и принципалы наши — все пришли посмотреть и послушать, как это разберется и чем кончится.
Все это совершилось так неожиданно и скоро, что Марья Матвеевна не успела прийти в себя, как ей уже надо было хлопотать о похоронах мужа. В этих грустных хлопотах она даже совсем не обратила должного внимания на слова Егорки, который через час после смерти Сафроныча бегал заказывать гроб и принес странное известие, что «
немец на
старом дворе отбил ворота», из-за которых шла долгая распря, погубившая и Пекторалиса и Сафроныча.
Старый немец был так ошеломлен, что сидел все время, разинув рот, подняв свою руку, в которой держал сигару, и забыв о сигаре, так что она и потухла.
За столом нас было шестеро: она, Приимков, дочка, гувернантка (незначительная белая фигурка), я и какой-то
старый немец, в коротеньком коричневом фраке, чистый, выбритый, потертый, с самым смирным и честным лицом, с беззубой улыбкой, с запахом цикорного кофе… все старые немцы так пахнут.
Неточные совпадения
Так как подобное зрелище для мужика сущая благодать, все равно что для
немца газеты или клуб, то скоро около экипажа накопилась их бездна, и в деревне остались только
старые бабы да малые ребята.
Я там попала в круг политиков, моя
старая подруга вышла замуж за адвоката, а он — в парламенте, страшный патриот, ненавидит
немцев.
— А — не буде ниякого дела с войны этой… Не буде. Вот у нас, в
Старом Ясене, хлеб сжали да весь и сожгли, так же и в Халомерах, и в Удрое, — весь! Чтоб
немцу не досталось. Мужик плачет, баба — плачет. Что плакать? Слезой огонь не погасишь.
— А где
немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча
старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют!
А тут чувствительные сердца и начнут удивляться, как мужики убивают помещиков с целыми семьями, как в
Старой Руссе солдаты военных поселений избили всех русских
немцев и немецких русских.