Неточные совпадения
Но тем не менее, делая еще одну и последнюю такую попытку, названную Вами
в почтенном письме Вашем ко мне «делом хорошим и честным», я утешаюсь хоть тем, что отныне клевете, до сих
пор с непостижимою упорностию не позабывающей Артура Бенни, уже придется иметь против себя печатное свидетельство четырех человек, то есть Ваше, госпожи Якоби, мое и П. Д. Боборыкина, выразившего мне свое намерение не оставить безотзывно
этого моего опыта представить русскому обществу наглядный образец, чем оно увлекается то
в ту, то
в другую сторону и как у нас, благодаря шаткости общественного мнения, составлялись и составляются репутации.
Купец распился и безобразничал, — Бенни смотрел с отвращением на его дикие оргии, но все терпел. Переносясь из страны
в страну, купец даже нашел средство извлекать себе из следовавшего за ним Бенни изрядную пользу. Он отпустил
в Париже своего наемного переводчика, которого до сей
поры возил с собою, и обратил
в переводчика Бенни, разумеется, без всякого ему за
это вознаграждения.
При последних трепетаниях закатных лучей солнца они перешли плашкоутный мост, соединяющий ярмарочный город с настоящим городом, и
в быстро густеющей тени сумерек стали подниматься
в гору по пустынному нижегородскому взвозу. Здесь, на
этом взвозе,
в ярмарочную, да и не
в ярмарочную
пору, как говорили, бывало нечисто: тут
в ночной тьме бродили уличные грабители и воришки, и тут же, под сенью обвалов, ютился гнилой разврат, не имеющий приюта даже за рогожами кабачных выставок.
Бенни нашел
это основательным, и с
этих пор ему нужен был только предлог, под которым бы он мог удобнее оставить задуманное путешествие. Но как
это сделать после того, как он обещал Ничипоренке ехать с ним
в Малороссию, пожить
в Прилуках, быть
в Киеве, а главное, познакомить его с Иваном Сергеевичем Тургеневым, к чему Ничипоренко, всегда имевший неодолимую слабость к знакомствам с известными людьми, стремился неудержимо.
Услыхав, что у Бенни есть важные дела, которых Ничипоренко так, вотще, до сих
пор добивался, петербургский предприниматель так и вцепился
в предпринимателя лондонского: покажите, мол, мне, что
это такое бывают за важные дела?
С
этих пор так мало свойственное легкомысленному, но честному маньяку Бенни звание шпиона было усвоено ему и удерживается за ним даже и до сего дня, с упорством,
в котором поистине не знаешь чему более дивиться — глупости или злобе ничтожных людей
этой низкой «партии», давшей впоследствии неожиданно самых лихих перевертней еще нового фасона.
Большое помещение, которое имел Бенни при редакции,
в доме Греча, с
этих пор каждый день было переполнено мужчинами, которые сюда были введены
В. А. Слепцовым, чтобы могли видеть, как он будет «учить и воспитывать дам».
В это время Бенни посетила тяжелая болезнь и нищета, к которой он привел себя предшествовавшим своим поведением и из которой, упав духом, не мог выбиться до самой высылки его, по решению сената, за русскую границу
в качестве «англичанина». Средства, к которым Артур Бенни прибегал для того, чтобы, имея некоторый талант и знания, при отменной трезвости и добросовестности
в работе, доходить
порой до неимения хлеба и носильного платья, были самые оригинальные.
Если бы Бенни не вел своего дневника и не оставь он никаких бумаг, то трудно, может быть, было бы решиться рассказать и то, что до сих
пор рассказано
в этой «Беннеиде»; но благодаря
этим бумагам когда-то объявятся миру еще не такие чудеса «комического времени» и, читая их, конечно, не один потомок вздохнет и покраснеет за своего предка.
Гораздо большее, вероятно, будет раскрыто
в другую
пору дневником Бенни и его бумагами, а пока
это сделается удобным (что, конечно, случится не при нашей жизни), человека, о котором мы говорим, можно укорить
в легкомысленности, но надо верить ручательству Ивана Сергеевича Тургенева, что «Артур Бенни был человек честный», и
это ручательство автор настоящих записок призывает
в подкрепление своего искреннего рассказа об Артуре Бенни, столь незаслуженно понесшем тягостнейшие оскорбления от тех, за чьи идеи он хотел жить и не боялся умереть.
Эти болезненно щекотливые люди между прочим говорят, что они не видят никакой надобности
в оглашении
этой истории; я же вижу
в этом несколько надобностей, из коих каждая одна настоятельнее другой: 1) я хочу изложением истории похождений Артура Бенни очистить его собственную память от недостойных клевет; 2) я желаю посредством
этой правдивой и удобной для поверки повести освободить от порицания и осуждения живых лиц, терпящих до сих
пор тяжелые напраслины за приязнь к Бенни при его жизни; 3) я пытаюсь показать
в этой невымышленной повести настоящую картину недавней эпохи, отнявшей у нашей не богатой просвещенными людьми родины наилучших юношей, которые при других обстоятельствах могли бы быть полезнейшими деятелями, и 4) я имею намерение дать
этою живою историею всякому, кому попадется
в руки
эта скромная книжка, такое чтение,
в коем старость найдет себе нечто на послушание, а молодость на поучение.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Нет,
этого уже невозможно выгнать: он говорит, что
в детстве мамка его ушибла, и с тех
пор от него отдает немного водкою.
Аммос Федорович (
в сторону).Вот выкинет штуку, когда
в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до
этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих
пор еще не генералы.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели.
Это уж так устроено, такой порядок. С тех
пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти
в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Все изменилось с
этих пор в Глупове. Бригадир,
в полном мундире, каждое утро бегал по лавкам и все тащил, все тащил. Даже Аленка начала походя тащить, и вдруг ни с того ни с сего стала требовать, чтоб ее признавали не за ямщичиху, а за поповскую дочь.
По местам валялись человеческие кости и возвышались груды кирпича; все
это свидетельствовало, что
в свое время здесь существовала довольно сильная и своеобразная цивилизация (впоследствии оказалось, что цивилизацию
эту, приняв
в нетрезвом виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев), но с той
поры прошло много лет, и ни один градоначальник не позаботился о восстановлении ее.