Но Всеволожский ввел ересь: он стал заботиться, чтобы его крестьянам в селе Райском было
лучше жить, чем они жили в Орловской губернии, откуда их вывели.
Неточные совпадения
— Мало ли что подневольно делается, — отвечали крестьяне, — а мы не хотим. В каменном
жить, это все равно что острог. Захотел перегонять, так уж
лучше пусть прямо в острог и сгонит: мы все и пойдем в острог.
В пример была взята курная изба и показаны ее разнообразные удобства: кажется, как будто она и не очень хороша, а на самом деле, если вникнуть, то она и прекрасна, и
жить в ней гораздо
лучше, чем в белой, а особенно ее совсем нельзя сравнить с избой каменной.
— Нет, не шучу. Здесь ничто
хорошее не годится, потому что здесь
живет народ, который дик и зол.
Пожил я здесь в разных местах, начиная от Нарвы до Полангена, и не нашел ничего
лучше, как Меррекюль, выдерживающий свою старинную и почетную репутацию.
— Мошенник, — отвечал Собакевич. — Такой скряга, какого вообразить трудно. В тюрьме колодники
лучше живут, чем он: всех людей переморил голодом.
Неточные совпадения
— Это точно, что с правдой
жить хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю:
лучше бы тебе, древнему старику, с правдой дома сидеть, чем беду на себя накликать!
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте
жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что
хорошего!
Понятно, что после затейливых действий маркиза де Сан-глота, который летал в городском саду по воздуху, мирное управление престарелого бригадира должно было показаться и «благоденственным» и «удивления достойным». В первый раз свободно вздохнули глуповцы и поняли, что
жить «без утеснения» не в пример
лучше, чем
жить «с утеснением».
Либеральная партия говорила или,
лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом
жить было бы очень весело.
— Да расскажи мне, что делается в Покровском? Что, дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели
жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего не переменяй в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет
хорошая.