Неточные совпадения
Княгиня была в восторге от этого письма. Не знаю, что именно ее в нем пленяло; но, конечно, тут имело значение и слово «о счастии в самых бедствиях». Она и сама почитала такое познание драгоценнее всяких иных
знаний, но не решалась это высказать, потому что считала себя «профаном в науках». Притом бабушка хотя и не верила, что «древле было все лучше и дешевле», но ей нравились
большие характеры, с которыми она была знакома по жизнеописаниям Плутарха во французском переводе.
Увидав это, дядя не выдержал своей роли и в ужасе заметил, что такое образование равносильно круглому невежеству; что
знание языков важно как средство, при пособии которого человек может с
большим успехом приобретать другие
знания, которые, собственно, только и начинают образование ума; но, встретив в ответ на это сухую, исполненную жалости к его заблуждениям улыбку своей жены, он оставил и это так, как оно есть, но впоследствии был несколько несправедлив, никогда не прощая детям их невежества и осмеивая его в глаза им иногда тонко, а иногда и довольно зло.
Науки не очень интересовали Клима, он хотел знать людей и находил, что роман дает ему
больше знания о них, чем научная книга и лекция. Он даже сказал Марине, что о человеке искусство знает больше, чем наука.
Неточные совпадения
А вот пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком
большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное
знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное
большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться
знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
— Зотиха, Марина Петровна, указала нам, — говорили они, и чувствовалось, что для этих людей Марина —
большой человек. Он объяснял это тем, что захолустные, полудикие люди ценят ее деловитый ум, ее
знание жизни.
Интересна была она своим
знанием веселой жизни людей «
большого света», офицеров гвардии, крупных бюрократов, банкиров. Она обладала неиссякаемым количеством фактов, анекдотов, сплетен и рассказывала все это с насмешливостью бывшей прислуги богатых господ, — прислуги, которая сама разбогатела и вспоминает о дураках.
Тут, как осенние мухи, на него налетели чужие, недавно прочитанные слова: «последняя, предельная свобода», «трагизм мнимого всеведения», «наивность
знания, которое, как Нарцисс, любуется собою» — память подсказывала все
больше таких слов, и казалось, что они шуршат вне его, в комнате.