Неточные совпадения
— Жаль, очень жаль, — заговорил он. — Я не прочь довести об этом великому князю и уверен, что бедняге разрешат отпуск и дадут средства, но прежде чем я решусь об этом
писать, надо обстоятельно удостовериться о здоровье этого офицера. Я пошлю к нему своего
доктора и сообщу вам, чту он мне скажет.
Викарий известил Фермора, какое участие принимает в нем главный начальник, который пришлет к нему своего
доктора, но это известие, вместо того чтобы принести молодому человеку утешение, до того его взволновало, что он
написал викарию вспыльчивый ответ, в котором говорил, что
доктор ему не нужен, и вообще все, что делается, то не нужно, а что нужно, то есть, чтобы дать ему возможность служить при честных людях, — то это не делается.
Душевные страдания Фермора, говорят, послужили мотивами Герцену для его «Записок
доктора Крупова», а еще позже — Феофилу Толстому, который с него
написал свой этюд «Болезни воли». Толстой в точности воспроизвел своего героя с Николая Фермора, а рассуждения взял из «Записок
доктора Крупова», появившихся ранее.
Доктор долго щупал пульс Андрея Ивановича и в колебании глядел в окно. Пульс был очень малый и частый. Такие больные с водянкою опасны: откажешь, а он, не доехав до дому, умрет на извозчике; газеты поднимут шум, и могут выйти неприятности. Больница была переполнена, кровати стояли даже в коридорах, но волей-неволей приходилось принять Андрея Ивановича.
Доктор написал листок, и Андрея Ивановича вывели.
На сундук поставили чернильницу и положили лоскуток бумаги и требовали, чтобы
доктор написал имена «подписавшихся на холеру». Доктор сперва отвечал, что не знает ни о какой подписке, что холера распространилась по всей Европе и, идя полосою, оставляет за собою заразительный воздух, для очищения которого хлорная известь самое лучшее средство.
Неточные совпадения
— Нет, нисколько! — с досадой на этот вопрос отвечал Николай. —
Напиши ему, чтоб он прислал ко мне
доктора.
—
Доктора должны
писать популярные брошюры об уродствах быта. Да. Для медиков эти уродства особенно резко видимы. Одной экономики — мало для того, чтоб внушить рабочим отвращение и ненависть к быту. Потребности рабочих примитивно низки. Жен удовлетворяет лишний гривенник заработной платы. Мало у нас людей, охваченных сознанием глубочайшего смысла социальной революции, все какие-то… механически вовлеченные в ее процесс…
Самгин вышел в столовую, там сидел
доктор Любомудров,
писал что-то и дышал на бумагу дымом папиросы.
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как
доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее интересные русские книги и
пишет свою книгу.
Другой
доктор, старик Вильямсон, сидел у стола, щурясь на огонь свечи, и осторожно
писал что-то, Вера Петровна размешивала в стакане мутную воду, бегала горничная с куском льда на тарелке и молотком в руке.