Словом,
все дело велось в таком страшном секрете, что ничего нельзя было узнать, и притом продолжалось оно до самого возвращения казака Платова с тихого Дона к государю, и во все это время мастера ни с кем не видались и не разговаривали.
Платов стал его уверять и рассказал, как
все дело было, и как досказал до того, что туляки просили его блоху государю показать, Николай Павлович его по плечу хлопнул и говорит...
Неточные совпадения
Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у государя от военных
дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота [«Поп Федот» не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался «духовником его величества» и любил ставить
всем на вид это совершенно случайное обстоятельство.
— Мое, — говорит, — теперь
дело вдовье, и мне никакие забавы не обольстительны, — а вернувшись в Петербург, передала эту диковину со
всеми иными драгоценностями в наследство новому государю.
Бросились смотреть в
дела и в списки, — но в
делах ничего не записано. Стали того, другого спрашивать, — никто ничего не знает. Но, по счастью, донской казак Платов был еще жив и даже
все еще на своей досадной укушетке лежал и трубку курил. Он как услыхал, что во дворце такое беспокойство, сейчас с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во
всех орденах. Государь говорит...
Туляк полон церковного благочестия и великий практик этого
дела, а потому и те три мастера, которые взялись поддержать Платова и с ним
всю Россию, не делали ошибки, направясь не к Москве, а на юг.
День, два, три сидят и никуда не выходят,
все молоточками потюкивают. Куют что-то такое, а что куют — ничего неизвестно.
Казаки, ямщики и кони —
все враз заработало и умчали Левшу без тугамента, а через
день, как приказал Платов, так его и подкатили к государеву дворцу и даже, расскакавшись как следует, мимо колонн проехали.
Перед каждым на виду висит долбица умножения, а под рукою стирабельная дощечка:
все, что который мастер делает, — на долбицу смотрит и с понятием сверяет, а потом на дощечке одно пишет, другое стирает и в аккурат сводит: что на цыфирях написано, то и на
деле выходит.
Теперь
все это уже «
дела минувших
дней» и «преданья старины», хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя Левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он интересен, а его похождения могут служить воспоминанием эпохи, общий дух которой схвачен метко и верно.
Стало быть,
все дело заключалось в недоразумении, и это оказывается тем достовернее, что глуповцы даже и до сего дня не могут разъяснить значение слова"академия", хотя его-то именно и напечатал Бородавкин крупным шрифтом (см. в полном собрании прокламаций № 1089).
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что
все дела по крепостям, в какую бы ни было цену, находятся в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю
всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное
дело.
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу,
все идет благополучно.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Аммос Федорович. Но скажите, пожалуйста, Антон Антонович, каким образом
все это началось, постепенный ход
всего, то есть,
дела.
Слуга. Вы изволили в первый
день спросить обед, а на другой
день только закусили семги и потом пошли
всё в долг брать.