Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой тени
надежд на лучшее будущее, тонет в холодной черной грязи грунтовой дороги. Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные, мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет.
Через день пришел с Волги утром рыбак и принес записку от Веры с несколькими ласковыми словами. Выражения: «милый брат», «
надежды на лучшее будущее», «рождающаяся искра нежности, которой не хотят дать ходу» и т. д., обдали Райского искрами счастья.
Это запрещение, отнимавшее у сахалинца всякую
надежду на лучшую жизнь, внушало людям ненависть к Сахалину и, как репрессивная мера, могло только увеличить число побегов, преступлений и самоубийств; ее призрачной практичности приносилась в жертву сама справедливость, так как сахалинским ссыльным было запрещаемо то, что позволялось сибирским.
Я не понимаю, почему многие теперь призадумались, — кажется, можно радоваться, хоть дело и сложное, но уже самое приступление к развязыванию этого узла, все больше или меньше затягивавшегося от времени застоя, освежает
надежду на лучшее.
Неточные совпадения
С бодрым чувством
надежды на новую,
лучшую жизнь, он в девятом часу ночи подъехал к своему дому.
Грустно видеть, когда юноша теряет
лучшие свои
надежды и мечты, когда пред ним отдергивается розовый флер, сквозь который он смотрел
на дела и чувства человеческие, хотя есть
надежда, что он заменит старые заблуждения новыми, не менее проходящими, но зато не менее сладкими…
Она сообщала, между прочим, что, несмотря
на то, что он, по-видимому, так углублен в самого себя и ото всех как бы заперся, — к новой жизни своей он отнесся очень прямо и просто, что он ясно понимает свое положение, не ожидает вблизи ничего
лучшего, не имеет никаких легкомысленных
надежд (что так свойственно в его положении) и ничему почти не удивляется среди новой окружающей его обстановки, так мало похожей
на что-нибудь прежнее.
Но тут не в ней одной дело, тут замешан другой, и этот другой
на ней покоит
лучшие и конечные жизненные
надежды.
Когда услышите вой ветра с запада, помните, что это только слабое эхо того зефира, который треплет нас, а задует с востока, от вас, пошлите мне поклон — дойдет. Но уж пристал к борту бот,
на который ссаживают лоцмана. Спешу запечатать письмо. Еще последнее «прости»! Увидимся ли? В путешествии, или походе, как называют мои товарищи, пока еще самое
лучшее для меня —
надежда воротиться.