Неточные совпадения
Горданов лениво встал, подошел к столу,
на котором был расставлен щегольской письменный прибор, взял
листок бумаги и
написал: «Я здесь к твоим услугам: сообщи, когда и где могу тебя видеть».
Висленев ушел, а Горданов запер за ним двери
на ключ, достал из дорожной шкатулки два револьвера, осмотрел их заряды, обтер замшей курки и положил один пистолет
на комод возле изголовья кровати, другой — в ящик письменного стола. Затем он взял
листок бумаги и
написал большое письмо в Петербург, а потом
на другом клочке бумаги начертил...
Глафира хотела оставить этот
листок на письменном столе, но вдруг передумала; разорвала бумажку в клочки и
написала на другой следующее: «Осмотрев вашу квартиру, я избираю себе для помещения ваш кабинет и прошу возле поместить мою горничную, о выборе которой для меня прикажите позаботиться monsieur Ропшину. Глафира».
Глафира
писала на том же самом
листке,
на котором были строки Горданова: «Что это за гнусная выходка?
Неточные совпадения
Нащупав в кармане револьвер, он вынул его и поправил капсюль; потом сел, вынул из кармана записную книжку и
на заглавном, самом заметном
листке написал крупно несколько строк.
«Нет, все это — не так, не договорено», — решил он и, придя в свою комнату, сел
писать письмо Лидии.
Писал долго, но, прочитав исписанные
листки, нашел, что его послание сочинили двое людей, одинаково не похожие
на него: один неудачно и грубо вышучивал Лидию, другой жалобно и неумело оправдывал в чем-то себя.
За пазухой, по обыкновению, был целый магазин всякой всячины: там лежала трубка, бумажник, платок для отирания пота и куча
листков тонкой, проклеенной, очень крепкой бумаги,
на которой они
пишут, отрывая по
листку, в которую сморкаются и, наконец, завертывают в нее, что нужно.
На днях был у меня моряк Каралов с твоим
листком от 5 марта. Читал его с признательностию, мне стало так совестно, что я очень бранил себя и
пишу тебе мою повинную с сыном нашего Якушкина, который был здесь ревизором в Тобольской губернии по межевой части. — Он надеется тебя лично увидеть и дать изустную весть обо мне.
Пожалуйста, почтенный Иван Дмитриевич, будьте довольны неудовлетворительным моим
листком —
на первый раз. Делайте мне вопросы, и я разговорюсь, как бывало прежде, повеселее. С востока нашего ничего не знаю с тех пор, как уехал, — это тяжело: они ждут моих писем. Один Оболенский из уединенной Етанцы
писал мне от сентября. В Верхнеудинске я в последний раз пожал ему руку; горькая слеза навернулась, хотелось бы как-нибудь с ним быть вместе.