Неточные совпадения
Врученное Алине Гордановым за два часа до бракосочетания ее с Висленевым, оно навсегда
осталось покоиться
в несгораемом железном
шкафе, вместе с банковыми билетами и другими драгоценностями, ключ от которого никогда не разлучался с Алиной Дмитриевной.
Большую ошибку
в чем-то здесь видел генерал: он,
оставшись, по выходе Глафиры, один
в своей комнате, подписал еще несколько бумаг и затем, вскочив вдруг с места, отпер несгораемый
шкаф, помещавшийся за драпировкой. Здесь он без затруднения нашел среди множества бумаг письмо, писанное
в довольно коротком тоне генералом Синтяниным, с просьбой обратить внимание на Горданова, который, по догадкам Ивана Демьяновича, имел замыслы на жизнь Бодростина с тем, чтобы жениться на его вдове.
В этих пяти комнатах, расположенных вокруг залы, той самой, где
оставался незаделанный прорез, никогда никто не жил, и, кроме книжных
шкафов, нескольких столов и старинных, вышедших из моды кресел, табуреток, здесь не было никакой мебели.
Неточные совпадения
Действительно, на столе,
в шкафу и на этажерках было много книг (которых
в маминой квартире почти совсем не было); были исписанные бумаги, были связанные пачки с письмами — одним словом, все глядело как давно уже обжитой угол, и я знаю, что Версилов и прежде (хотя и довольно редко) переселялся по временам на эту квартиру совсем и
оставался в ней даже по целым неделям.
Остается брамин; хозяин долго ищет его, наконец находит
в углу за
шкафом, вежливо откланивается ему и за бороду вытягивает на середину сцены.
— Она отказалась войти, и я слышал, как Гез говорил
в коридоре, получая такие же тихие ответы. Не знаю, сколько прошло времени. Я был разозлен тем, что напрасно засел
в шкаф, но выйти не мог, пока не будет никого
в коридоре и комнате. Даже если бы Гез запер помещение на ключ, наружная лестница, которая находится под самым окном,
оставалась в моем распоряжении. Это меня несколько успокоило.
Приняв должность, Андрей Ефимыч отнесся к беспорядкам, по-видимому, довольно равнодушно. Он попросил только больничных мужиков и сиделок не ночевать
в палатах и поставил два
шкафа с инструментами; смотритель же, кастелянша, фельдшер и хирургическая рожа
остались на своих местах.
— Это значит… — говорил я
в тени самому себе и мыши, грызущей старые корешки на книжных полках
шкафа, — это значит, что здесь не имеют понятия о сифилисе и язва эта никого не пугает. Да-с. А потом она возьмет и заживет. Рубец
останется… Так, так, и больше ничего? Нет, не больше ничего! А разовьется вторичный — и бурный при этом — сифилис. Когда глотка болит и на теле появятся мокнущие папулы, то поедет
в больницу Семен Хотов, тридцати двух лет, и ему дадут серую мазь… Ага!..