Горданов в своей законодательной деятельности встречал немало неприятных противоречий со стороны некоторых
тяжелых людей, недовольных его новшествами и составивших староверческую партию посреди новых людей.
Неточные совпадения
Висленеву снились
тяжелые сны с беспрестанными перерывами, как это часто бывает с
людьми, уснувшими в сознании совершенной ими неловкости.
Целую ночь она и спит и не спит: то кто-то стучит, то кто-то царапается и вдруг тяжелый-претяжелый
человек вошел и прямо повалился в кресло у ее кровати и захрапел.
Он рисовал мне картину бедствий и отчаяния семейств тех, кого губил Висленев, и эта картина во всем ее ужасе огненными чертами напечатлелась в душе моей; сердце мое преисполнилось сжимающей жалостью, какой я никогда ни к кому не ощущала до этой минуты, жалостью, пред которою я сама и собственная жизнь моя не стоили в моих глазах никакого внимания, и жажда дела, жажда спасения этих
людей заклокотала в душе моей с такою силой, что я целые сутки не могла иметь никаких других дум, кроме одной: спасти
людей ради их самих, ради тех, кому они дороги, и ради его, совесть которого когда-нибудь будет пробуждена к
тяжелому ответу.
Кроме того, священнодействие это здесь ему было облегчено необыкновенно ловким приемом Глафиры, которая у подъезда сказала ему, что он не должен говорить по-французски, чтобы не стесняться своим
тяжелым выговором и, введя, тотчас отрекомендовала русским
человеком, совсем не понимающим французского языка, но одаренным замечательными медиумическими способностями, и, в доказательство его несведущности в языке, громко сказала по-французски...
И с этим он вырвался и побежал в дом, а из леса показалась толпа
людей, которые несли что-то
тяжелое и объемистое.
Но она ошиблась: из толпы, несшей
тяжелую ношу, выделился Шоров и кричал навстречу бежавшим из дома
людям и встревоженной Глафире...
Эта рана была столь же безусловно смертельною, как и оглушительный
тяжелый удар, раздробивший череп, и одного из этих поранений было достаточно, чтобы покончить с
человеком, а другое уже представлялось напрасным излишеством.
Он только что кончил беседовать с ротмистром Рущиц-Стрыйским, человеком такого богатырского объема, что невозможно было вообразить коня, верхом на котором мог бы ездить этот огромный,
тяжелый человек.
В базарные дни, среду и пятницу, торговля шла бойко, на террасе то и дело появлялись мужики и старухи, иногда целые семьи, всё — старообрядцы из Заволжья, недоверчивый и угрюмый лесной народ. Увидишь, бывало, как медленно, точно боясь провалиться, шагает по галерее
тяжелый человек, закутанный в овчину и толстое, дома валянное сукно, — становится неловко перед ним, стыдно. С великим усилием встанешь на дороге ему, вертишься под его ногами в пудовых сапогах и комаром поешь:
Да, наверное, оставалось… Душа у него колыхалась, как море, и в сердце ходили чувства, как волны. И порой слеза подступала к глазам, и порой — смешно сказать — ему, здоровенному и
тяжелому человеку, хотелось кинуться и лететь, лететь, как эти чайки, что опять стали уже появляться от американской стороны… Лететь куда-то вдаль, где угасает заря, где живут добрые и счастливые люди…
Евсею захотелось сказать этому
тяжёлому человеку, что он сам дурак, слепой зверь, которого хитрые и жестокие хозяева его жизни научили охотиться за людьми, но Мельников поднял голову и, глядя в лицо Климкова тёмными, страшно вытаращенными глазами, заговорил гулким шёпотом:
Неточные совпадения
Люди холопского звания — // Сущие псы иногда: // Чем
тяжелей наказания, // Тем им милей господа.
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как много
люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося //
Тяжелым, ровным колосом // И стало перед пахарем, // Как войско пред царем! // Не столько росы теплые, // Как пот с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
Но, несмотря на то, что его любовь была известна всему городу — все более или менее верно догадывались об его отношениях к Карениной, — большинство молодых
людей завидовали ему именно в том, что было самое
тяжелое в его любви, — в высоком положении Каренина и потому в выставленности этой связи для света.
Жеребец, с усилием тыкаясь ногами, укоротил быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как
человек, проснувшийся от
тяжелого сна, оглянулся кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
— Нет, отчего? Я скажу, — просто сказала Варенька и, не дожидаясь ответа, продолжала: — да, это воспоминание, и было
тяжелое когда-то. Я любила одного
человека, и эту вещь я пела ему.