— Нет, это уж ни на что не годится. Они облиты едким веществом, их теперь нельзя набивать. Какая досада! — окончила девушка, отряхивая марселиновую юбку. — Это все прогорит теперь, — продолжала она, указывая на
брызги.
Подниматься в нее нужно было по черной, плитяной лестнице, всегда залитой
брызгами зловонных помой и местами закопченной теплящимися здесь по зимним вечерам ночниками.