Неточные совпадения
— Да как же, матушка!
Раз, что жар, а другое дело, последняя станция до губерни-то. Близко, близко, а ведь сорок верст еще. Спознишься выехать, будет ни
два ни полтора. Завтра, вон, люди говорят, Петров день; добрые люди к вечерням пойдут; Агнии Николаевне и сустреть вас некогда будет.
И точно, словно какие-то болезненные стоны прорывались у нее иной
раз в самых отчаянных и самых залихватских любовных мазурках танцоров, а к тому же еще в город приехал молодой тапер-немец; началась конкуренция, отодвинувшая вдову далеко на задний план, и она через
два года после отъезда Юстина тихо скончалась, шепча горячую молитву за сына.
Юстина Помаду перевели в
два дощатые чулана, устроенные при столярной в конторском флигеле, и так он тут и остался на застольной, несмотря на то, что стены его бывших комнат в доме уже второй
раз подговаривались, чтобы их после трех лет снова освежили бумажками.
— Господа! вот моя дочь. Женичка! рекомендую тебе моих сотоварищей: Николай Степанович Вязмитинов и Алексей Павлович Зарницын, — проговорил смотритель, представляя
раз вечером своей дочери
двух очень благопристойных молодых людей.
Правду говоря, однако, всех тяжеле в этот день была роль самого добросердого барина и всех приятнее роль Зины. Ей давно смерть хотелось возвратиться к мужу, и теперь она получила
разом два удовольствия: надевала на себя венок страдалицы и возвращалась к мужу, якобы не по собственной воле, имея, однако, в виду все приятные стороны совместного житья с мужем, которыми весьма дорожила ее натура, не уважавшая капризов распущенного разума.
— И сейчас же рассуждает: «Но ведь это, говорит, пройдет; это там, в институте, да дома легко прослыть умницею-то, а в свете, как
раз да
два щелкнуть хорошенько по курносому носику-то, так и опустит хохол».
Лиза как уехала в Мерево, так там и засела. Правда, в
два месяца она навестила Гловацкую
раза четыре, но и то, как говорится, приезжала словно жару хватить. Приедет утречком, посидит, вытребует к себе Вязмитинова, сообщит ему свои желания насчет книг и домой собирается.
— То, бывало, жалуешься, что нельзя к нам ездить, а теперь едва в
две недели
раз глаза покажешь, да и то на одну минуту. Что этому за причина?
Она не видала его почти
два месяца. Только
раз он прискакал в город, точно курьер, с запискою Лизы к Вязмитинову, переменил книги и опять улетел. Даже не присел и не разделся.
Получив такое письмо, Зарницын вырос на
два вершка. Он прочел его
раз, прочел другой, наконец, третий и побежал к Вязмитинову.
— Ты того, Петруха… ты не этого… не падай духом. Все, брат, надо переносить. У нас в полку тоже это случилось. У нас
раз этого ротмистра разжаловали в солдаты. Разжаловали, пять лет был в солдатах, а потом отличился и опять пошел: теперь полицеймейстером служит на Волге; женился на немке и
два дома собственные купил. Ты не огорчайся: мало ли что в молодости бывает!
Прошло
два дня. Арапов несколько
раз заходил к доктору мрачный и таинственный, но не заводил никаких загадочных речей, а только держался как-то трагически.
И еще
раз засыпает Райнер и видит шест, а на шесте пустая шляпа, и возле нее стоят
два часовых.
Он еще завернул
раза три к маркизе и всякий
раз заставал у нее Сахарова. Маркиза ему искала места. Розанову она тоже взялась протежировать и отдала ему самому письмо для отправления в Петербург к одному важному лицу. Розанов отправил это письмо, а через
две недели к нему заехал Рациборский и привез известие, что Розанов определен ординатором при одной гражданской больнице; сообщая Розанову это известие, Рациборский ни одним словом не дал почувствовать Розанову, кому он обязан за это определение.
— «Тлен», — нетерпеливо подсказал Арапов и, надвинув таинственно брови, избоченился и стал эффектно выкладывать по пальцам, приговаривая: без рода и племени —
раз; еврей, угнетенная национальность, — это
два; полон ненависти и злобы — это три; смел, как черт, — четыре; изворотлив и хитер, пылает мщением, ищет дела и литограф — с! — Что скажете? — произнес, отходя и становясь в позу, Арапов.
Кроме Лобачевского, его
два или три
раза посещал Пармен Семенович, вообразивший, что у него либо восса, либо волос в пятке.
Навестив еще
раза два дачниц, Розанов прельстился их жизнью и решил сам перебраться из города. Он раздобылся за недорогую цену на все лето незавидною верховою лошадкою, чтобы ездить в больницу, и поселился в Сокольниках, неподалеку от Полиньки.
— Я сейчас, — продолжал нараспев Калистратов, —
раз,
два, рукою за дверцу, а она ко мне на руки. Крохотная такая и вся разодетая, как херувимчик. «Вы, говорит, мой спаситель; я вам жизнью обязана. Примите, говорит, от меня это на память». Видишь там ее портрет?
— Я здесь на лестнице
две комнатки нашла, — говорила она со слезами. — Пятнадцать рублей на месяц всего. Отлично нам с тобою будет: кухмистер есть на дворе, по восьми рублей берет, стол, говорит, у меня всегда свежий. Останься, будь умница, утешь ты хоть
раз меня, старуху.
Редкая, как бы нехотя, дернет клочок сена из стога, к которому их поставили, лениво повернет два-три
раза челюстями и с непроглоченным сеном во рту начинает дрожать и жаться к опустившей голову и так же дрожащей соседке.
Прежде чем к этим узлам осторожно подскочил и взял их оставшийся в тени извозчик, в другом конце дома торопливо распахнулись
разом два другие темные окна, и в каждом из них показалось по женской голове.