Неточные совпадения
Верстовой столб представляется великаном и совсем как будто идет, как будто вот-вот нагонит; надбрежная ракита смотрит горою, и запоздалая овца, торопливо перебегающая по разошедшимся половицам моста, так хорошо и так звонко стучит своими копытками, что никак не
хочется верить, будто есть
люди, равнодушные
к красотам природы,
люди, способные то же самое чувствовать, сидя вечером на каменном порожке инвалидного дома, что чувствуешь только, припоминая эти милые, теплые ночи, когда и сонная река, покрывающаяся туманной дымкой, <и> колеблющаяся возле ваших ног луговая травка, и коростель, дерущий свое горло на противоположном косогоре, говорят вам: «Мы все одно, мы все природа, будем тихи теперь, теперь такая пора тихая».
Редактор Папошников, очень мало заботящийся о своей популярности, на самом деле был истинно прекрасным
человеком, с которым каждому
хотелось иметь дело и с которым многие умели доходить до безобидного разъяснения известной шарады: «неудобно
к напечатанию», и за всем тем все-таки думали: «этот Савелий Савельевич хоть и смотрит кондитером, но „
человек он“.»
Неточные совпадения
— Другая идея вот: мне
хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому, что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому, что такие умные
люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков. Теперь
к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
Ему
хотелось заехать
к Плюшкину, у которого, по словам Собакевича,
люди умирали, как мухи, но не
хотелось, чтобы Собакевич знал про это.
— Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь
к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был
человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его,
хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно было.
Раскольникову давно уже
хотелось уйти; помочь же ему он и сам думал. Мармеладов оказался гораздо слабее ногами, чем в речах, и крепко оперся на молодого
человека. Идти было шагов двести — триста. Смущение и страх все более и более овладевали пьяницей по мере приближения
к дому.
Раскольников не привык
к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло
к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда
людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту
хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в каком бы то ни было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь в распивочной.