Пока она умывалась, пришла Варвара, а вслед за нею явился Маракуев в рыжем пиджаке
с чужого плеча, в серых брюках с пузырями на коленях, в высоких сапогах.
Он был одет очень скверно: в старую шинель на вате, с вылезшим маленьким енотовым воротником, и не по росту короткую — очевидно,
с чужого плеча, в скверных, почти мужицких сапогах и в ужасно смятом, порыжевшем цилиндре на голове.
С удивительной ловкостью играл он салфеткой, перебрасывая ее с руки на руку; черный,
с чужого плеча и потертый по швам фрак, с нумером в петлице, вместо ордена, как нельзя больше шел ему к лицу.
Лакеи ценились по важности вида. Были такие, с расчесанными седыми баками, что за министра можно принять… только фрак засаленный и всегда
с чужого плеча. Лакеи приглашались по публике глядя. И вина подавались тоже «по публике».
Неточные совпадения
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде
с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на
плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог
с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен!
«Да, эволюция! Оставьте меня в покое. Бесплодные мудрствования — как это? Grübelsucht. Почему я обязан думать о мыслях, людях, событиях, не интересных для меня, почему? Я все время чувствую себя в
чужом платье: то слишком широкое, оно сползает
с моих
плеч, то, узкое, стесняет мой рост».
Этот первый завтрак служил для Галактиона чем-то вроде вступительного экзамена. Скоро он почувствовал себя у Стабровских если не своим, то и не
чужим. Сам старик только иногда конфузил его своею изысканною внимательностью. Галактион все-таки относился к магнату
с недоверием. Их окончательно сблизил случайный разговор, когда Галактион высказал свою заветную мечту о пароходстве. Стабровский посмотрел на него прищуренными глазами, похлопал по
плечу и проговорил:
Дядья, в одинаковых черных полушубках, приподняли крест
с земли и встали под крылья; Григорий и какой-то
чужой человек,
с трудом подняв тяжелый комель, положили его на широкое
плечо Цыганка; он пошатнулся, расставил ноги.
— Да ты что так о
чужом добре плачешься, дедушка? — в шутливом тоне заговорил Карачунский, ласково хлопая Родиона Потапыча по
плечу. — У казны еще много останется от нас
с тобой…