Неточные совпадения
Кончилось
тем, что «приупадавший» дом Долинских
упал и разорился совершенно. Игнатий Долинский покушал спелых дынь-дубровок, лег соснуть, встал часа через два с жестокою болью в желудке, а к полуночи умер. С него распочалась в городе шедшая с северо-запада холера. Ульяна Петровна схоронила мужа, не уронив ни одной слезы на его могиле, и детям наказывала не плакать.
— Конечно; а
то, господи, что же это в самом деле за
напасть такая! Опять бы надо во второй раз перед одним и
тем же господином извиняться. Не верю.
— Ну, что это, Дора, сто раз повторять про одно и
то же!
Спи, сделай милость, — отвечала ей Анна Михайловна.
— Или бороться, — говорила Анна Михайловна; Долинский и здесь был снова согласен и не ставил борьбу с долгом, с привычным уважением к известным правилам, ни в вину, ни в порицание. Борьба всегда говорит за хорошую натуру, неспособную перешвыривать всем, как
попало, между
тем, как обман…
— Гадость ужасная! — с омерзением произнесла Анна Михайловна. — Странно это, — говорила она через несколько минут, — как люди мало ценят
то, что в любви есть самого лучшего, и спешат
падать как можно грязнее.
Долинский тоже лег в постель, но как было еще довольно рано,
то он не
спал и просматривал новую книжку. Прошел час или два. Вдруг дверь из коридора очень тихо скрипнула и отворилась. Долинский опустил книгу на одеяло и внимательно посмотрел из-под ладони.
Не смеяться над этими рассказами точно было невозможно, и Дора не находила ничего ужасного в
том, что Илья Макарович, например, являлся домой с каким-нибудь трехрублевым полированным столиком; два или три дня он обдувал, обтирал этот столик, не позволял к нему ни притрагиваться, ни положить на него что-нибудь — и вдруг этот же самый столик
попадал в немилость: Илья Макарович вытаскивал его в переднюю, ставил на нем сушить свои калоши или начинал стругать на нем разные палки и палочки.
«Тихо, спокойно все это надо выдержать, и все это пройдет, — рассуждал он, медленно расхаживая по своей комнатке, в ожидании Дашиного вставанья. — А когда пройдет,
то… Боже, где же это спокойное, хорошее чувство? Теперь
спи, моя душа, снова, ничего теперь у тебя нет опять; а лгать я… не могу; не стану».
Ночами
спал мало и
то все Дору беспрерывно видел во сне.
А может быть, что
та же самая луна ему совсем иной показалась, когда, дней пять назад, под листочком он
спал бескрылою козявкой?..
Прошло месяца три; на батиньольских вершинах все шло по-прежнему. Единственная перемена заключалась в
том, что pigeon [голубь (франц.).] из тринадцатого нумера прискучил любовью бедной Augustine и оставленная colombine, [голубка (франц.).] написав на дверях изменника, что он «свинья, урод и мерзавец», стала спокойно встречаться с заменившею ее новою подругою тринадцатого нумера и
спала у себя с m-lle Marie.
Он шел домой и, уходя, спешил заглянуть на больного. Разумихин донес ему, что
тот спит, как сурок. Зосимов распорядился не будить, пока проснется. Сам же обещал зайти часу в одиннадцатом.
Изменялись краски этого волшебного узора, который он подбирал как художник и как нежный влюбленный, изменялся беспрестанно он сам,
то падая в прах к ногам идола, то вставая и громя хохотом свои муки и счастье.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг
упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не
то я смертью окончу жизнь свою».
Смотреть никогда не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое,
то такое омерзение
нападет, что просто плюнешь.
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а с ласковым // Весенним ветерком! // И нашим добрым молодцам // Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда: с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван кричит: «Я
спать хочу», // А Марьюшка: — И я с тобой! — // Иван кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили
ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
— // Я знал Ермилу, Гирина, //
Попал я в
ту губернию // Назад
тому лет пять // (Я в жизни много странствовал, // Преосвященный наш // Переводить священников // Любил)…
Пред каждою иконою // Иона
падал ниц: // «Не спорьте! дело Божие, // Котора взглянет ласковей, // За
тою и пойду!» // И часто за беднейшею // Иконой шел Ионушка // В беднейшую избу.