Неточные совпадения
С утра Даше было и так и сяк, только землистый цвет, проступавший по тонкой коже около уст и носа, придавал лицу Даши какое-то особенное неприятное и даже страшное выражение. Это была та непостижимая печать, которою смерть заживо отмечает обреченные ей жертвы. Даша была очень серьезна, смотрела в одну точку, и бледными пальцами все обирала что-то Со своего перстью земною покрывавшегося лица. К
ночи ей стало хуже, только она, однако,
уснула.
Долинский приподнялся, дошел на цыпочках до дивана и прилег. Он был очень изнурен многими бессонными
ночами и
уснул как умер. Однако, несмотря на крепкий сон, часу во втором
ночи, его как будто кто-то самым бесцеремонным образом толкнул под бок. Он вскочил, оглянулся и вздрогнул. Даша, опершись на свою подушку локотком, манила Долинского к себе пальчиком, и тихонько, шепотом называла его имя.
— Вот он, комплимент, которого я ждала! — радостно вспыхнув, перебила она. — Знаете ли, — с живостью продолжала потом, — если б вы не сказали третьего дня этого «ах» после моего пения, я бы, кажется, не
уснула ночь, может быть, плакала бы.
Неточные совпадения
В глазах у меня потемнело, голова закружилась, я сжал ее в моих объятиях со всею силою юношеской страсти, но она, как змея, скользнула между моими руками, шепнув мне на ухо: «Нынче
ночью, как все
уснут, выходи на берег», — и стрелою выскочила из комнаты.
— Представьте, он — спит! — сказала она, пожимая плечами. — Хотел переодеться, но свалился на кушетку и —
уснул, точно кот. Вы, пожалуйста; не думайте, что это от неуважения к вам! Просто: он всю
ночь играл в карты, явился домой в десять утра, пьяный, хотел лечь спать, но вспомнил про вас, звонил в гостиницу, к вам, в больницу… затем отправился на кладбище.
Девушка встретила его с радостью. Так же неумело и суетливо она бегала из угла в угол, рассказывая жалобно, что
ночью не могла
уснуть; приходила полиция, кого-то арестовали, кричала пьяная женщина, в коридоре топали, бегали.
Она все еще оставалась мозолью его мозга, одним из наиболее обидных моментов жизни и,
ночами, нередко мешала ему
уснуть.
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной усмешкой, он скоро
уснул, а проснулся, чувствуя себя другим человеком, как будто вырос за
ночь и выросло в нем ощущение своей значительности, уважения и доверия к себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел скрыть от всех новое свое настроение, вел себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.