Долго я проворочался, придя домой, на моей постели и не мог уснуть до света. Все смущал меня этот холод и трепет, этот
слабый звук этого слабого прощайте и тысячу раз хотелось мне встать и спросить Истомина, зачем он, прощаясь, поцеловал Манину руку, и поцеловал ее как-то странно — в ладонь. Утром я опять думал об этом, и все мне было что-то такое очень невесело.
С реки поднимались пары, ветру не было; кругом кричали коростели; около мельничных колес раздавались
слабые звуки: то капли падали с лопат, сочилась вода сквозь засовы плотины.
Верстах в восьмидесяти от Нижнего взошли мы, то есть я и мой камердинер Матвей, обогреться к станционному смотрителю. На дворе было очень морозно и к тому же ветрено. Смотритель, худой, болезненный и жалкой наружности человек, записывал подорожную, сам себе диктуя каждую букву и все-таки ошибаясь. Я снял шубу и ходил по комнате в огромных меховых сапогах, Матвей грелся у каленой печи, смотритель бормотал, деревянные часы постукивали разбитым и
слабым звуком…
Случалось иногда, что ночью, во время ночлега, где-нибудь на грязном постоялом дворе, шарманка, стоявшая на полу рядом с дедушкиным изголовьем, вдруг издавала
слабый звук, печальный, одинокий и дрожащий: точно старческий вздох.
Неточные совпадения
— Нет, я не в силах ничем возблагодарить тебя, великодушный рыцарь, — сказала она, и весь колебался серебряный
звук ее голоса. — Один Бог может возблагодарить тебя; не мне,
слабой женщине…
Вдруг…
слабый крик… невнятный стон // Как бы из замка слышит он. // То был ли сон воображенья, // Иль плач совы, иль зверя вой, // Иль пытки стон, иль
звук иной — // Но только своего волненья // Преодолеть не мог старик // И на протяжный
слабый крик // Другим ответствовал — тем криком, // Которым он в веселье диком // Поля сраженья оглашал, // Когда с Забелой, с Гамалеем, // И — с ним… и с этим Кочубеем // Он в бранном пламени скакал.
Неясные, почти неуловимые ухом
звуки наполняли сонный воздух; шум от полета ночной птицы, падения снега с ветки на ветку, шелест колеблемой легким дуновением
слабого ветерка засохшей былинки — все это вместе не могло нарушить тишины, царившей в природе.
— Нет, я его не видал, да его и видеть нельзя, — отвечал Ильюша сиплым и
слабым голосом,
звук которого как нельзя более соответствовал выражению его лица, — а слышал… Да и не я один.
Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали
слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые
звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею.