Неточные совпадения
— Грушка! — и глазами на меня кажет. Она взмахнунула на него ресничищами… ей-богу, вот этакие ресницы, длинные-предлинные, черные, и точно они сами по себе живые и, как птицы какие, шевелятся, а в глазах я заметил у нее, как
старик на нее повелел, то во всей в ней точно гневом дунуло. Рассердилась, значит, что велят ей меня потчевать, но, однако, свою должность исполняет: заходит ко мне на задний ряд,
кланяется и говорит...
Все встали и
поклонились старику; ожидали себе и его поклона, но боярин стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом. Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянулся оземь.
— Здра-авствуй, Тарас Яковлевич, здравствуй… — не отнимая рук от косяков, говорил и
кланялся старик, криво улыбаясь, — ноги его дрожали.
Нетерпеливая Зорька задвигалась и полетела. Я
поклонился старику, благодарный, что он дал моим глазам отдохнуть на его лице. Он долго глядел мне вслед.
Неточные совпадения
— Ты стой пред ним без шапочки, // Помалчивай да
кланяйся, // Уйдешь — и дело кончено. //
Старик больной, расслабленный, // Не помнит ничего!
Муразов
поклонился и прямо от князя отправился к Чичикову. Он нашел Чичикова уже в духе, весьма покойно занимавшегося довольно порядочным обедом, который был ему принесен в фаянсовых судках из какой-то весьма порядочной кухни. По первым фразам разговора
старик заметил тотчас, что Чичиков уже успел переговорить кое с кем из чиновников-казусников. Он даже понял, что сюда вмешалось невидимое участие знатока-юрисконсульта.
Из обеих дверей выскочили, точно обожженные, подростки, девицы и юноши, расталкивая их, внушительно спустились с лестницы бородатые, тощие
старики, в длинных одеждах, в ермолках и бархатных измятых картузах, с седыми локонами на щеках поверх бороды, старухи в салопах и бурнусах, все они бормотали, кричали, стонали,
кланяясь, размахивая руками.
Старик, которого я тут застал, с красным носом и красными шишками по всему лицу,
поклонился и вошел в дом; я за ним, со мной некоторые из товарищей.
У юрты встретил меня
старик лет шестидесяти пяти в мундире станционного смотрителя со шпагой. Я думал, что он тут живет, но не понимал, отчего он встречает меня так торжественно, в шпаге, руку под козырек, и глаз с меня не сводит. «Вы смотритель?» —
кланяясь, спросил я его. «Точно так, из дворян», — отвечал он. Я еще
поклонился. Так вот отчего он при шпаге! Оставалось узнать, зачем он встречает меня с таким почетом: не принимает ли за кого-нибудь из своих начальников?