Неточные совпадения
Так,
в одной жалобе, посланной им
в Петербург на местного губернатора, он писал без запятых и точек: «
в бытность мою
в губернском городе на выборах я однажды встретился с господином начальником губернии и был изруган им подлецом и мошенником», а
в другой раз,
в просьбе, поданной
в уголовную палату, устроил, конечно с умыслом,
в разных местах подчистки некоторых слов
в таком порядке, что получил возможность
в конце прошения написать следующую оговорку: «а что
в сем прошении по почищенному написано, что судившие меня, члены, уголовной, палаты, все, до, одного, взяточники, подлецы, и,
дураки, то это все верно и прошу
в том не сомневаться…»
— А какого-нибудь, — отвечает, — чтобы
в именины или
в рожденье… нагрянуть к вам с хлебом и солью… А кстати, вы когда именинник? — И тотчас же сам и отгадывать. — Чего же, — говорит, — я,
дурак, спрашиваю, будто я не знаю, что четырнадцатого декабря?
С моего брата на перевязочном пункте
в Крыму сорок рублей взяли, чтобы контузию ему на полную пенсию приписать, когда его и комар не кусал; но мой брат
дурак: ему правую руку отметили, а он левую подвязал, потом и вышел из этого только один скандал, насилу, насилу кое-как поправили.
Сдали. Я и жену и племянницу ученую кряду по три раза
дураками оставил. Довольно, говорю, с вас, но видя, что они и сим еще мало
в неправоте своего спора убедились, говорю...
— Ты, брат, — отвечает мне Фортунатов, — если тебе нравится эти сантиментальные рацеи разводить, так разводи их себе разводами с кем хочешь, вон хоть к жене моей ступай, она тебя, кстати, морошкой угостит, — а мне, любезный друг, уж все эти
дураки надоели, и русские, и польские, и немецкие. По мне хоть всех бы их
в один костер, да подпалить лучинкою, так
в ту же пору. Вот не угодно ли получить бумаги ворошок — позаймись, Христа ради, — и с этим подает сверток.
«Что такое? — Удивился, знаете, безмерно, что уж даже и петый
дурак, и тот на безлюдье жалуется. — Что такое?» — переспрашиваю, — и получаю
в ответ...
— Так вот-с, сударь, — заговорил, выпрямляясь во весь рост, генерал, — вот вам
в наш век кто на всех угодит, кто всем тон задаст и кто прочнее всех на земле водворится: это безнатурный
дурак!
Это было последнее слово, которое я слышал от генерала
в его доме. Затем, по случаю наступивших сумерек, старик предложил мне пройтись, и мы с ним долго ходили, но я не помню, что у нас за разговор шел
в то время.
В памяти у меня оставалось одно пугало «безнатурный
дурак», угрожая которым, Перлов говорил не только без шутки и иронии, а даже с яростию, с непримиримою досадой и с горькою слезой на ресницах.
А генерала жалко. Из всех людей, которых я встретил
в это время, он положительно самый симпатичнейший человек.
В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его тон,
в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного дела, и его гнев при угрозе господством «безнатурного
дурака», и его тихое: «вот и царского слугу изогнули, как
в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти
в дворянский клуб спать до света.
— Ты гляди, — говорит, — когда деревенская попадья
в церковь придет, она не стоит, как все люди, а все туда-сюда егозит, ерзает да наперед лезет, а скажет ей добрый человек: «чего ты, шальная, егозишь
в Божьем храме? молись потихонечку», так она еще обижается и обругает: «ишь,
дурак, мол, какой выдумал: какой это Божий храм — это наша с батюшкой церковь».
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь,
дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Хлестаков. Я с тобою,
дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил
в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно! У меня, право,
в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой
дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «
Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты
в землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом //
В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Дурак же ты, Шалашников!» // И тешилась над барином // Корёга
в свой черед!