Девушка протянула Илье руку, и широкий рукав её белой кофточки поднялся почти до плеча. Илья пожал горячую ручку почтительно, бережливо,
глядя на подругу Павла с той радостью, с какой в густом лесу, средь бурелома и болотных кочек, встречаешь стройную берёзку. И, когда она посторонилась, чтобы пропустить его в дверь, он тоже отступил в сторону и уважительно сказал:
Грустил по брате Марко Данилыч; грустила и его молодая жена Олена Петровна, тяжело ей было
глядеть на подругу, что, не видав брачного венца, овдовела.
Неточные совпадения
Лягушка,
на лугу увидевши Вола, // Затеяла сама в дородстве с ним сравняться: // Она завистлива была. // И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться. // «Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?» //
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» — // «
Гляди же, как теперь раздуюсь я широко. // Ну, каково? // Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего». — // «Ну, как теперь?» — «Всё то ж». Пыхтела да пыхтела // И кончила моя затейница
на том, // Что, не сравнявшись с Волом, // С натуги лопнула и — околела.
— Вчера там, — заговорила она, показав глазами
на окно, — хоронили мужика. Брат его, знахарь, коновал, сказал… моей
подруге: «Вот,
гляди, человек сеет, и каждое зерно, прободая землю, дает хлеб и еще солому оставит по себе, а самого человека зароют в землю, сгниет, и — никакого толку».
В ее возбуждении, в жестах, словах Самгин видел то наигранное и фальшивое, от чего он почти уже отучил ее своими насмешками. Было ясно, что Лидия рада встрече с
подругой, тронута ее радостью; они, обнявшись, сели
на диван, Варвара плакала, сжимая ладонями щеки Лидии,
глядя в глаза ее.
У гроба
на полу стояла
на коленях после всех пришедшая и более всех пораженная смертью Наташи ее
подруга: волосы у ней были не причесаны, она дико осматривалась вокруг, потом
глядела на лицо умершей и, положив голову
на пол, судорожно рыдала…
Любовь Грановского к ней была тихая, кроткая дружба, больше глубокая и нежная, чем страстная. Что-то спокойное, трогательно тихое царило в их молодом доме. Душе было хорошо видеть иной раз возле Грановского, поглощенного своими занятиями, его высокую, гнущуюся, как ветка, молчаливую, влюбленную и счастливую
подругу. Я и тут,
глядя на них, думал о тех ясных и целомудренных семьях первых протестантов, которые безбоязненно пели гонимые псалмы, готовые рука в руку спокойно и твердо идти перед инквизитора.