Не слыхала ли она его слов или не хотела слышать, но она как бы спотыкнулась, два раза стукнув ножкой, и поспешно покатилась прочь от него. Она подкатилась к М-llе Linon, что-то сказала ей и
направилась к домику, где дамы снимали коньки.
Не обратив на это особенного внимания, Егор Егорыч продолжал свою прогулку и в конце двора вдруг увидал, что в калитку ворот вошла Мария Федоровна, которая, спеша и потрясая своими седыми кудрями, тоже
направлялась к домику Екатерины Филипповны.
И он со всех ног бросился бежать к избе Аксиньи. За ним последовал Юрий Денисович, за Юрием Денисовичем Юрик, за Юриком Сережа, за Сережей Бобка. Шествие замыкала Аксинья. Все они
направились к домику птичницы на задний двор. По дороге к ним присоединились еще кухарка Матрена и веселая Евгеша.
Неточные совпадения
Высокий, немного сутуловатый пехотный офицер, натягивая на руку не совсем белую, но опрятную перчатку, вышел из калитки одного из маленьких матросских
домиков, нагороженных на левой стороне Морской улицы, и, задумчиво глядя себе под ноги,
направился в гору
к бульвару.
Иван Иваныч и Егорушка дошли до красного
домика, повернули налево в переулок и
направились к третьим воротам справа.
Около старого вала они прошли узким переулком между двумя огороженными пустырями, затем вошли в какой-то большой двор и
направились к небольшому
домику…
В одном из двух маленьких
домиков жил сам Михаил Николаевич; в другом жила его мать, дряхлая старуха лет семидесяти. Взъехавши на плотину, Владимир Сергеич не знал,
к какому дому
направиться. Он оглянулся — дворовый мальчик удил рыбу, стоя босиком на полусгнившей коряге. Владимир Сергеич окликнул его.
Федор
направился к небольшому
домику, где помещались караулка и кухня. Каждый раз с вечера он заготовлял молоко для партионных ребят, и не было еще случая, чтобы он забыл об этом. Не желая будить кашеваров, так как было еще рано, Бесприютный вышел из кухни во двор с охапкой щепок и кастрюлькой. Через минуту синий дымок взвился кверху, и огонь весело потрескивал и разгорался. Бесприютный держал над пламенем кастрюльку, арестантка, все еще сонная, с выбившейся из-под платка косой, стояла тут же.