Неточные совпадения
— Ну, так досыта наглядитесь, чего стоят эти роскошные ужины, дорогие вина и тайные дивиденды караванной челяди. Живым мясом рвут все из-под той же бурлацкой спины… Вы только подумайте, чего стоит снять с мели одну барку в полую
воду, когда по реке
идет еще лед? Люди
идут на верную смерть, а их даже не рассчитают порядком… В результате получается масса калек, увечных, больных.
Одним нужно раньше выпустить
воду, другим позже,
идут бесконечные препирательства, пока ревдинское заводоуправление в видах отправления собственного каравана не сделает так, как ему угодно.
Всех знает Савоська, всякого оценил и со всяким у него свое обхождение: кривого парня, рыжего мужика и кое-кого из крестьян он приветливым словом заметит, чахоточного мастерового с дьяконом не
пошлет в
воду, в случае ежели барка омелеет, и так далее.
Различают три рода движения барки: первое, когда барка
идет тише
воды, подставляя действию водяной струи один бок, — это называется «бежать нос на отрыск»; второе, когда барка
идет наравне с
водой, — это «бежать щукой», и третье, когда барка
идет быстрее
воды, зарезывает носом, — это «бежать в зарез».
Барка
идет теперь тише
воды, делая «нос на отрыск».
Когда барка из тихой полосы попала на струю, она сначала
идет вровень с
водой, а потом начинает обгонять ее, что можно всегда заметить по движению пены и сора, который несет с собой рубец струи.
При низкой
воде вал
идет по реке со скоростью пяти с половиной верст в час, а теперь он мчался со скоростью восьми верст; барка по низкой
воде делает в час средним числом верст одиннадцать, а по высокой — пятнадцать и даже двадцать.
Всеми овладело вполне понятное нетерпение, когда
вода, наконец,
пошла на убыль. Дождь перестал. Высыпала по взлобочкам и на солнечном пригреве первая травка, начали развертываться почки на березе. Только серые тучи по-прежнему не сходили с неба, точно оно было обложено кошмами, и недоставало солнца.
— Хошь обливайся, когда гонят в ледяную
воду или к вороту поставят. Только от этой работы много бурлачков на тот свет уходит… Тут лошадь не
пошлешь в
воду, а бурлаки по неделям в
воде стоят.
— Вот те Христос, своем глазом видел! — божился Бубнов. — Мы как-то с Андрияшкой из-под Сулему бежали, под Камасином этих самых плех и видели, совсем нагишом и в
воде валандаются, как лягуши. Верно тебе говорю, хошь у кого спроси… Пиканники, те хитреные-мудреные, ежели их разобрать. Здесь все пиканники
пойдут; наши заводские да чусовские в камнях остались.
— Чего тут думать: думай не думай, а надо запущать неволю, — решил Бубнов. — Вот мы с Кравченком и
пойдем загревать
воду, только чтобы нам за труды по первому стакану водки…
Наша барка зарезала огрудок правым плечом, оставив струю влево, следовательно, чтобы опять выйти в вольную
воду, нам необходимо было отуриться, то есть повернуть корму налево, на струю, и дальше
идти несколько времени кормой вперед.
У поносных остались бабы, чахоточный мастеровой и несколько стариков. Не
идти в
воду на съемке — величайшее бесчестие для бурлака, и только крайность, нездоровье или дряхлость служат извиняющим обстоятельством.
Пошло дело к весне, заиграла
вода, начала совсем чахнуть моя Аннушка…
Для этого надо было найти плёс, где
вода шла тихо и где было достаточно глубоко. Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам и связали в довольно прочный плот. Работу эту мы закончили перед сумерками и потому переправу через реку отложили до утра.
Неточные совпадения
Недаром наши странники // Поругивали мокрую, // Холодную весну. // Весна нужна крестьянину // И ранняя и дружная, // А тут — хоть волком вой! // Не греет землю солнышко, // И облака дождливые, // Как дойные коровушки, //
Идут по небесам. // Согнало снег, а зелени // Ни травки, ни листа! //
Вода не убирается, // Земля не одевается // Зеленым ярким бархатом // И, как мертвец без савана, // Лежит под небом пасмурным // Печальна и нага.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, //
Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в землю закопал! //
Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг,
воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Мы
идем,
идем — // Остановимся, // На леса, луга // Полюбуемся. // Полюбуемся // Да послушаем, // Как шумят-бегут //
Воды вешние, // Как поет-звенит // Жавороночек! // Мы стоим, глядим… // Очи встретятся — // Усмехнемся мы, // Усмехнется нам // Лиодорушка.
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «
Иду»-то это в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
— Живы? Целы?
Слава Богу! — проговорил он, шлепая по неубравшейся
воде сбивавшеюся, полною
воды ботинкой и подбегая к ним.