Неточные совпадения
— Какой я тебе Михайло Потапыч дался в сам-то деле! Вот выдешь за ворота и меня же острамишь: взвеличал, мол,
Мишку Михайлом Потапычем, а он, дурак, и поверил. Верно я говорю?.. Ведь ты чиновник, Сосунов, а я нихто… Все вы меня ненавидите,
знаю, и все ко мне же, чуть что приключится: «Выручи, Михайло Потапыч». И выручал… А кого генерал по скулам лущит да киргизской нагайкой дует? Вот то-то и оно-то… Наскрозь я вас всех вижу, потому как моя спина за всех в ответе.
Все это
знали, все этим пользовались, и всем это обходилось не дешево:
Мишка даром ничего не любил делать, потому что «и чирей даром не вскочит», а «без снасти и клопа не убьешь».
Главное,
Мишка изучил своего генерала в тонкости и
знал, когда к генералу можно идти и с чем — старик был ндравный и шутить не любил.
Эта перемена в домашней обстановке генерала озадачила верного раба
Мишку с первого раза, и он решительно не
знал, как ему теперь быть.
— Не
знаю… — уклончиво и грубо ответил
Мишка, не привыкший к такому свободному обращению — сам Тарас Ермилыч смиренно ждал в передней, пока он ходил наверх с докладом, а этот всегда ворвется, как оглашенный.
А Смагин продолжал все ездить в генеральский дом и теперь бывал часто у одной генеральши, если генерал куда-нибудь уезжал. Даже случалось как-то так, что Смагин точно
знал, когда генерала нет дома. Впрочем, для проформы он всегда спрашивал в передней вытягивавшегося в струнку
Мишку...
Мотька точно
знала из минуты в минуту, когда приедет Смагин, что, конечно, не ускользнуло от зоркого глаза
Мишки.
Через
Мишку Савелий
узнал весь порядок генеральского дня, а главным образом, когда Мотька бывает свободной.
— Отвяжись, худая жисть! — притворно ругался
Мишка. — Я вот ужо доложу генеральше, так будет тебе от нее два неполных. Не девичье это дело на чужих мужиков глаза пялить. Надо и стыд
знать…
— Не
знаю, останусь жив, не
знаю — нет… — уныло повторял
Мишка. — На медведя, кажется, легче бы идти. Ну, чего господь пошлет… Прощай, Савельюшко, не поминай лихом!
— А этот подлец
Мишка, который у меня в передней стоял столько лет и оказался первым вором?.. — кричал генерал, размахивая палкой. — Ведь я верил ему, Иуде, а он у меня под носом воровал… Да если бы я только
знал, я бы кожу с него снял с живого! По зеленой улице бы провел да плетежками, плетежками… Не воруй, подлец! Не воруй, мерзавец… Да и другим закажи, шельмец!.. А ловкий тогда у меня в Загорье палач Афонька был: так бы расписал, что и другу-недругу
Мишка заказал бы не воровать. Афонька ловко орудовал…
— Довольно… будет… — шептал генерал. — Зачем ты тогда подвел меня с генеральшей? Не был бы я теперь один… Что ж, она была молодая, я старик… я так бы ничего и не
узнал… да и
узнал бы после времени, так простил бы ее. Слышишь: простил бы!.. Ах,
Мишка,
Мишка, отчего я тебя не прогнал тогда.
Неточные совпадения
— Послал Василия с
Мишкой, рассевают. Не
знаю только, пролезут ли: топко.
Узнали, подняли тревогу, // По форме нарядили суд, // Отставку
Мишке дали // И приказали, // Чтоб зиму пролежал в берлоге старый плут.
—
Знаю я тебя, ты их больше любишь! А
Мишка твой — езуит, а Яшка — фармазон! И пропьют они добро мое, промотают…
Ну, встретила я деток ладонями по рожам — Мишка-то со страху сразу трезвый стал, а Яшенька, милый, и лыка не вяжет, однако бормочет: «
Знать ничего не
знаю, это всё Михайло, он старшо́й!» Успокоили мы квартального кое-как — хороший он был господин!
Лихонин и Ярченко не захотели остаться у него в долгу. Началась попойка. Бог
знает каким образом в кабинете очутились вскоре Мишка-певец и Колька-бухгалтер, которые сейчас же запели своими скачущими голосами: