Неточные совпадения
— И опять глупо: этакую новость сообщил! Кто же этого не знает… ну, скажите, кто этого не знает? И Вершинину, и Майзелю, и Тетюеву, и всем давно хочется столкнуть нас с места; даже я за вас не могу поручиться
в этом случае, но это — все пустяки и не
в том дело. Вы мне скажите: кто эта особа, которая едет с Блиновым?
Тем, кто не был
в этот
день на службе, интересное известие обязательно развез доктор Кормилицын, причем своими бессвязными ответами любопытную половину человеческого рода привел
в полное отчаяние.
Главный виновник поднявшегося переполоха, Прозоров, был очень доволен
той ролью, которая ему выпала
в этом
деле.
С блестящими способностями, с счастливой наружностью
в молодые годы, с университетским образованием, он кончил
тем, что доживал свои
дни в страшной глуши, на копеечном жалованье.
В отношениях с женщинами Прозоров держал себя очень свободно, а тут его точно враг попутал:
в одно прекрасное утро он женился на сочувствовавшей ему девушке, точно для
того только, чтобы через несколько
дней сделать очень неприятное открытие, — именно, что он сделал величайшую и бесповоротную глупость…
Именно, Прейн назначил внезапную ревизию заводоуправления и послал за Тетюевым как раз
в тот момент, когда старик только что сел обедать — самое священное время тетюевского
дня.
Первым таким
делом было
то, что несколько обществ,
в том числе и Кукарское, не захотели принять составленной им уставной грамоты, несмотря ни на какие увещания, внушения и даже угрозы.
Тогда взялся за эту распрю Родион Антоныч и покончил ее
в несколько
дней: подыскал несколько подходящих старичков, усовестил их, наобещал золотые горы, и
те подмахнули за все общество.
Как упрямые мужики ни артачились, как ни хлопотали,
дело оставалось
в том положении,
в какое его поставил Родион Антоныч, а сельские общества только несли убытки от своих хлопот да терпели всяческое утеснение на заводской работе.
— А Прейн? — отвечала удивленная Раиса Павловна, — Ах, как вы просты, чтобы не сказать больше… Неужели вы думаете, что Прейн привезет Лаптева
в пустые комнаты? Будьте уверены, что все предусмотрено и устроено, а нам нужно позаботиться только о
том, что будет зависеть от нас. Во-первых, скажите Майзелю относительно охоты… Это главное. Думаете, Лаптев будет заниматься здесь нашими
делами? Ха-ха… Да он умрет со скуки на третьи сутки.
Но и
в самые черные
дни своего существования они не могли расстаться с своим европейским костюмом, с
теми модами, какие существовали
в дни их юности…
Это доброе
дело нехорошо было только
тем, что оно делалось с специальной целью насолить Тетюеву: пусть он, проповедник гуманных начал и земского обновления, полюбуется,
в лице Прасковьи Семеновны, тятенькиными поступками…
Прасковья Семеновна с годами приобретала разные смешные странности, которые вели ее к тихому помешательству;
в господском доме она служила общим посмешищем и проводила все свое время
в том, что по целым
дням смотрела
в окно, точно поджидая возвращения дорогих, давно погибших людей.
Родион Антоныч раскланялся с дормезом,
в котором сидел Братковский, и уныло побрел к господам музыкантам, размышляя дорогой, куда он
денет эту бесшабашную ораву. Пожалуй, еще стянут что-нибудь… Все это выдумки Прейна: нагнал орду дармоедов, а теперь изволь с ними возиться, когда работы без
того по горло.
Значит, что захочет Нина Леонтьевна, ей стоит только передать Братковскому,
тот — своей сестре, а эта все и перевернет
в барине вверх
дном.
Генерал пытался было поднять серьезный разговор на
тему о причинах общего упадка заводского
дела в России, и Платон Васильевич навострил уже уши, чтобы не пропустить ни одного слова, но эта
тема осталась гласом вопиющего
в пустыне и незаметно перешла к более игривым сюжетам, находившимся
в специальном заведовании Летучего.
Лаптев лениво смеется, и если бы бесцветные «почти молодые люди» видели эту улыбку, они мучительно бы перевернулись
в своих постелях, а Перекрестов написал бы целый фельетон на
тему о значении случайных фаворитов
в развитии русского горного
дела.
Ночь покрывает и этого магната-заводчика, для которого существует пятьдесят тысяч населения, полмиллиона десятин богатейшей
в свете земли, целый заводский округ, покровительственная система, генерал Блинов, во сне грезящий политико-экономическими теориями, корреспондент Перекрестов, имеющий изучить
в две недели русское горное
дело, и десяток
тех цепких рук, которые готовы вырвать живым мясом из магната Лаптева свою долю.
В это время прибежал лакей, разыскивавший Прейна по всему дому, и интересный разговор остался недоконченным. Евгений Константиныч кушали свой утренний кофе и уже два раза спрашивали Альфреда Осипыча. Прейн нашел своего повелителя
в столовой, где он за стаканом кофе слушал беседу генерала на
тему о причинах упадка русского горного
дела.
Генерал ничего не понимал
в заводском
деле и рассматривал все кругом молча, с
тем удивлением, с каким смотрит неграмотный человек на развернутую книгу.
Тетюев воспользовался
теми недоразумениями, которые возникали между заводоуправлением и мастеровыми по поводу уставной грамоты, тиснул несколько горячих статеек
в газетах по этому поводу против заводов, и когда Лаптев должен был узнать наконец об этом
деле, он ловко подсунул ему генерала Блинова как ученого экономиста и финансовую голову, который может все устроить.
На третий
день своего приезда
в Кукарский завод генерал через своего секретаря пригласил к себе Прозорова, который и заявился к однокашнику
в том виде,
в каком был,
то есть сильно навеселе.
Строго проведенная покровительственная система является
в промышленной жизни страны
тем же, чем служит школа для каждого человека
в отдельности: пока человек не окреп и учится, ясное
дело, что он еще не может конкурировать со взрослыми людьми; но дайте ему возможность вырасти и выучиться, тогда он смело выступит конкурентом на всемирный рынок труда.
В каждом
деле Вершинин прежде всего помнил золотую пословицу, что своя рубашка к телу ближе, а здесь
тем более: зверь был ранен, но он мог еще подняться на ноги.
С самого первого
дня появления Лаптева
в Кукар-ском заводе господский дом попал
в настоящее осадное положение. Чего Родион Антоныч боялся, как огня,
то и случилось: мужичье взбеленилось и не хотело отходить от господского дома, несмотря на самые трогательные увещания не беспокоить барина.
Они мало
в чем сходились между собой, но не могли обойтись один без другого, когда
дело заходило о
том, чтобы послужить миру.
—
Тем лучше. Я могу уверить вас только
в том, что наше
дело еще не проиграно. Генерал, конечно, пользуется громадным авторитетом
в глазах Евгения Константиныча, но и Альфред Осипыч…
Если, например, Родион Антоныч и другие заслуженные дельцы являлись своими
в управительском кружке и появлялись даже на завтраках Раисы Павловны,
то жене Родиона Антоныча, как существу низшего порядка, нельзя было и думать о возможности
разделять общественное положение мужа.
— И, кроме
того, можно выслушать мнение других лиц, компетентных
в этом
деле, — прибавил Прейн. — По моему мнению, Евгений Константиныч, следует составить маленькую консультацию, с участием людей посторонних, близко знакомых с этим
делом, но не заинтересованных
в нем.
Раиса Павловна пустила
в ход все свои знания светской жизни, чтобы сделать незаметным
то расстояние, которое
разделяло Лушу от подержанного молодого магната.
Через несколько
дней после бала Евгений Константиныч сделал визит Раисе Павловне и Майзелю. Это было выдающееся событие, которое толковалось умудренными во внутренней политике людьми различно. Партия Тетюева была крайне недовольна сближением Евгения Константиныча с Раисой Павловной; от такого знакомства можно было ожидать всего,
тем более что тут замешалась Луша.
В действительности визит Лаптева к Раисе Павловне был самого невинного свойства, и она приняла его даже несколько холодно.
Несколько раз доктор думал совсем отказаться от взятой на себя роли,
тем более что во всем этом
деле ему было
в чужом пиру похмелье; он даже раза два заходил к Майзелю с целью покончить все одним ударом, но, как все бесхарактерные люди, терялся и откладывал тяжелое объяснение до следующего
дня.
В маленьком вступлении он упомянул о
тех хороших чувствах, которые послужили мотивом настоящего визита, а затем перешел к самой сущности
дела,
то есть к коллективному протесту против диктатуры Горемыкина, который губит заводское
дело и т. д.
Непосредственным следствием этой встречи было
то, что
в комнате Луши каждый
день появлялся новый роскошный букет живых цветов, а затем
та же невидимая рука приносила богатые бонбоньерки с конфетами.
В тот же
день к Прозоровскому флигелю была приведена великолепная английская верховая лошадь под дамским седлом, но она подверглась
той же участи, как и сапфировая брошь.
Генерал тоже был недоволен детским легкомыслием набоба и только пожимал плечами. Что это такое
в самом
деле? Владелец заводов — и подобные сцены… Нужно быть безнадежным идиотом, чтобы находить удовольствие
в этом дурацком катанье по траве. Между
тем время летит, дорогое время, каждый час которого является прорехой
в интересах русского горного
дела. Завтра нужно ехать на заводы, а эти господа утешаются бог знает чем!
— Да, ничего… скверная, — отвечал Прейн, стараясь попасть
в тон Луши. — Скажите, пожалуйста, мне показалось давеча, что я встретил вас
в обществе mademoiselle Эммы, вон
в той аллее, направо, и мне показалось, что вы гуляли с ней под руку и разговаривали о чем-то очень тихо. Конечно, это не мое
дело, но мне показалось немного подозрительно: и время такое раннее для уединенных прогулок, и говорили вы тихо, и mademoiselle Эмма все оглядывалась по сторонам…
На следующий
день действительно были приглашены на консультацию волостные старички с Кожиным, Семенычем и Вачегиным во главе. Повторилась приблизительно
та же сцена: ходоки заговаривались, не понимали и часто падали
в ноги присутствовавшему
в заседании барину. Эта сцена произвела неприятное впечатление на Евгения Константиныча, и он скоро ушел к себе
в кабинет, чтобы отдохнуть.
На эту интересную
тему Перекрестов продумал целую ночь, набросал даже
в своей книжечке на всякий случай план реформ, какие он произведет
в Кукарских заводах, и весь следующий
день ходил с самым таинственным видом, точно какой-нибудь заговорщик.
— Нет, батенька, это
дело нужно оставить: у вас ничего нет, и у меня ничего нет — толку выйдет мало. Я давно знаю эти умные разговоры, а также и
то, к чему они ведут… Одним словом, поищите дуры попроще, а я еще хочу пожить
в свою долю. Надеюсь, что мы отлично поняли друг друга.
Единственным утешением оставалось сознание, что окружавшие меня люди, с которыми мне приходилось иметь
дело, ничем не лучше, за исключением разве
того, что они
в большинстве случаев были непроходимо глупы.
— Нет, совсем не
то; я хочу только сказать тебе, что нужно беречь себя и серьезно работать. У тебя будет
в руках масса
дел и людей, и ты можешь ими пользоваться по своему усмотрению. А главное…
В тот же
день вечером, когда все улеглось
в господском доме на покой, Евгений Константиныч раньше обыкновенного простился с Прейном, ссылаясь на усталость.
Прейн опять торжествовал. Благодаря своей политике он сумел заставить Лушу просить его о
том, чего хотел сам и что подготовлял
в течение месяца
в интересах Раисы Павловны. Это была двойная победа. Он был уверен именно
в таком обороте
дела и соглашался с требованиями Луши, чтобы этим путем добиться своей цели. Это была единственная система, при помощи которой он мог вполне управлять капризной и взбалмошной девчонкой, хотевшей испытать на нем силу своего влияния.
— Понимаю, — соглашался генерал. — А отчего же и
в самом
деле не предложить бы Тетюеву этого места? Это такой развитой, интеллигентный человек — настоящая находка для заводов!
Тем более что отец Авдея Никитича столько лет занимал пост главного управляющего.
Растроганная и умиленная неожиданным успехом, Раиса Павловна на мгновение даже сделалась красивой женщиной, всего на одно мгновение лицо покрылось румянцем, глаза блестели,
в движениях сказалось кокетство женщины, привыкшей быть красивой. Но эта красота была похожа на
тот солнечный луч, который
в серый осенний
день на мгновение прокрадывается из-за бесконечных туч, чтобы
в последний раз поцеловать холоднеющую землю.
—
То есть, как это «насчет»? Просто, всех их к черту — и конец
делу! А Тетюева
в особенности…
Ведь заводское
дело в своей сущности крайне просто,
то есть я говорю об административной его части, какая находится
в ведении главного управляющего.
— Милостивые государыни и милостивые государи! Мне приходится начать свое
дело с одной старой басни, которую две тысячи лет
тому назад рассказывал своим согражданам старик Менений Агриппа. Всякий из нас еще
в детстве, конечно, слыхал эту басню, но есть много таких старых истин, которые вечно останутся новыми. Итак, Менений Агриппа рассказывал, что однажды все члены человеческого тела восстали против желудка…
— Вы думаете, царица Раиса, я плачу о
том, что Лукреция будет фигурировать
в роли еще одной жертвы русского горного
дела — о нет!