Неточные совпадения
Генерал пытался было поднять серьезный разговор на тему о причинах общего упадка заводского
дела в России, и Платон Васильевич навострил уже уши, чтобы не пропустить ни одного слова, но эта тема
осталась гласом вопиющего в пустыне и незаметно перешла к более игривым сюжетам, находившимся в специальном заведовании Летучего.
В это время прибежал лакей, разыскивавший Прейна по всему дому, и интересный разговор
остался недоконченным. Евгений Константиныч кушали свой утренний кофе и уже два раза спрашивали Альфреда Осипыча. Прейн нашел своего повелителя в столовой, где он за стаканом кофе слушал беседу генерала на тему о причинах упадка русского горного
дела.
У Родиона Антоныча с кумом Елизарычем были вечные
дела, и они не
оставались в накладе от взаимных услуг.
— Что рассказывать: весь налицо… Хорош, нечего сказать. Ха-ха!.. Ну, да я не завидую твоему превосходительству, поверь мне. Так свиньей и
останусь до конца
дней…
— Однако будет, господа, толковать о пустяках, — остановил эти препирательства Майзель. — Приступимте к
делу; Авдей Никитич, за вами первое слово. Вы уж высказали мысль о необходимости действовать вместе, и теперь
остается только выработать самую форму нашего протеста, чтобы этим дать
делу сразу надлежащий ход. Как вы полагаете, господа?
— Подадимте петицию на имя Евгения Константиныча, — предложил Сарматов. — Выскажемся в ней прямо: что так и так, уважая Платона Васильича и прочее, мы не можем больше
оставаться под его руководством. Тут можно наплести и о преуспеянии заводского
дела, и о нравственном авторитете, и о наших благих намерениях. Я даже с своей стороны предложил бы сформулировать эту петицию в виде ультиматума…
Все приготовления к балу были кончены еще до приезда Лаптева; поэтому
оставалось только назначить
день, который и был выбран.
На парадных завтраках Раисы Павловны, в обществе, в специально заводских
делах — нигде не было спасения, и недругу Вершинина ничего не
оставалось, как только искать спасения в бегстве.
Несомненный успех первой аудиенции служил ручательством за успех всего
дела; теперь
оставалось только устроить счастливую поездку набоба по заводам — и
дело в шляпе.
Такой оборот
дела поставил генерала в совершенный тупик: ему тоже следовало ехать за Ниной Леонтьевной, но Лаптев еще
оставался в горах. Бросить набоба в такую минуту, когда предстоял осмотр заводов, значило свести все
дело на нет. Но никакие просьбы, никакие увещания не привели ни к чему, кроме самых едких замечаний и оскорблений.
Губить русское горное
дело из-за таких пустяков, во всяком случае, не стоило, тем более что столько уже было сделано и
оставалось только подвести итоги.
Самой умной женщине пробить себе дорогу только одной своей головой —
дело почти невозможное; она всегда
остается на полудетском положении, и ее труд ценится наравне с детским.
Единственным утешением
оставалось сознание, что окружавшие меня люди, с которыми мне приходилось иметь
дело, ничем не лучше, за исключением разве того, что они в большинстве случаев были непроходимо глупы.
Дело было настолько подготовлено, что
оставалось только нанести последний удар.
— Милостивые государыни и милостивые государи! Мне приходится начать свое
дело с одной старой басни, которую две тысячи лет тому назад рассказывал своим согражданам старик Менений Агриппа. Всякий из нас еще в детстве, конечно, слыхал эту басню, но есть много таких старых истин, которые вечно
останутся новыми. Итак, Менений Агриппа рассказывал, что однажды все члены человеческого тела восстали против желудка…
— Если
дело пошло на сравнения, так вы можете сравнить себя вернее с чирьем… Ну, да
дело не в сравнениях, а я пригласила вас по серьезному
делу. Именно: поговорить о судьбе Луши, которая дальше не может
оставаться при вас, как это, вероятно, вы и сами понимаете…
Все слышали, что Вера Васильевна больна, и пришли наведаться. Татьяна Марковна объявила, что Вера накануне прозябла и на два
дня осталась в комнате, а сама внутренне страдала от этой лжи, не зная, какая правда кроется под этой подложной болезнью, и даже не смела пригласить доктора, который тотчас узнал бы, что болезни нет, а есть моральное расстройство, которому должна быть причина.
Неточные совпадения
Чуть
дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины //
Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Тут только понял Грустилов, в чем
дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна
осталась верною истинному богу.
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не
остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи
дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда
оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.