Все эти люди, изо дня в день тянувшие каторжную заводскую работу, которую бойкий
заводский человек недаром окрестил огненной, теперь слились в одно общее желание взглянуть на барина, для которого они жарились у горнов, ворочали клещами раскаленные двенадцатипудовые крицы, вымогались над такой работой, от которой пестрядевые рубахи, посла двух смен, вставали от потовой соли коробом.
Неточные совпадения
Одним словом, как-никак, а Сахарова заметили — этого уже было достаточно, чтобы сразу выделиться из приниженной, обезличенной массы крепостных
заводских служащих, и Сахаров быстро пошел в гору, то есть из писцов попал прямо в поденные записчики работ, — пост в
заводской иерархии довольно видный, особенно для молодого
человека.
Вместо старых крепостных приказчиков везде были понасажены управителями
люди, получившие специальное образование, потому что Горемыкин хотел пополнить все ущербы, понесенные отменой крепостного права, расширением
заводской производительности.
Из Кукарских заводов было послано двенадцать
человек, выбранных из самых способных школьников при
заводских училищах.
Загорелые, обожженные в огненной работе лица
заводских рабочих выглядели сегодня празднично, с тем довольным выражением, с каким смотрит отдыхающий
человек.
Генерал ничего не понимал в
заводском деле и рассматривал все кругом молча, с тем удивлением, с каким смотрит неграмотный
человек на развернутую книгу.
Человек, который трудом своих рук снискивает себе пропитание на
заводской работе.
— Нет, это ты, ваше превосходительство, неправильно говоришь, — отрезал Ермило Кожин, когда генерал кончил. — Конечно, мы
люди темные, не ученые, а ты — неправильно. И насчет покосу неправильно, потому мужику лошадь с коровою первое дело… А десятинки две ежели у мужика есть, так он от свободности и пашенку распашет — не все же на фабрике да по куреням болтаться. Тоже вот насчет выгону… Наша
заводская лошадь зиму-то зимскую за двоих робит, а летом ей и отдохнуть надо.
Если представители мужского beau monde’a, по деловым своим сношениям, по необходимости, становятся в близкие отношения к рядовым
заводским служащим; не отмеченным перстом провидения, и принимают их у себя дома, как своих
людей, то этого нельзя сказать относительно женщин.
А что касается Платона Васильича, я не отрицаю, что это безусловно честный
человек, но в таком громадном предприятии, как
заводское дело, кроме честности, нужно много кое-чего другого, чего, как я начинаю думать, Платону Васильичу недостает…
Поместившись в уголке, эти
люди не от мира сего толковали о самых скучнейших материях для непосвященного: о пошлинах на привозной из-за границы чугун, о конкуренции заграничных машинных фабрикантов, о той всесильной партии великих в
заводском мире фирм с иностранными фамилиями, которые образовали государство в государстве и в силу привилегий, стоявших на стороне иностранных капиталов, давили железной рукой хромавшую на обе ноги русскую промышленность.
Эти живые документы разных
заводских неправд, фабрикованных ловкими руками Родиона Антоныча, производили известное впечатление на генерала, не привыкшего обращаться с живыми
людьми. «Какие разговоры с мужичьем, — думал Родион Антоныч про себя, — в шею их, подлецов.
К казакам прежде всего пристала «орда», а потом потянули на их же сторону
заводские люди, страдавшие от непосильных работ и еще более от жестоких наказаний, бывшие монастырские крестьяне, еще не остывшие от своей дубинщины, слобожане и всякие гулящие люди, каких так много бродило по боевой линии, разграничивавшей русские владения от «орды».
Филька был мужик лет тридцати пяти, среднего роста, с бойким плутоватым лицом и русой кудрявой бородкой; это был разбитной
заводский человек, на все руки, как говорили в Пеньковке, с неизменно улыбавшимся лицом и с какой-нибудь прибауткой на языке.
Неточные совпадения
Но выкупиться богатому подрядчику из
заводской неволи было немыслимо: заводы не нуждались в деньгах, как помещики, а отпускать от себя богатого
человека невыгодно, то есть богатого по своей крепостной
заводской арифметике.
Этому «
заводскому сыну» пришлось пройти очень тяжелую школу, пока он выбился в
люди, то есть достиг известной самостоятельности.
Сборы на Самосадку вообще приняли грустный характер. Петр Елисеич не был суеверным
человеком, но его начали теснить какие-то грустные предчувствия. Что он высидит там, на Самосадке, а затем, что ждет бедную Нюрочку в этой медвежьей глуши? Единственным утешением служило то, что все это делается только «пока», а там будет видно. Из
заводских служащих всех лучше отнесся к Петру Елисеичу старый рудничный надзиратель Ефим Андреич. Старик выказал искреннее участие и, качая головой, говорил:
Подбодренные смелостью старика, в дверях показались два-три
человека с единственным
заводским вором Мороком во главе. Они продолжали подталкивать дурачка Терешку, Парасковею-Пятницу и другого дурака, Марзака, высокого старика с лысою головою. Морок, плечистый мужик с окладистою бородой и темными глазами навыкате, слыл за отчаянную башку и не боялся никого. С ним под руку ворвался в кабак совсем пьяный Терешка-казак.
Я знаю, что
заводское хозяйство запущено, в чем и не обвиняю своего предшественника, как
человека, не получившего специального образования.