Неточные совпадения
Каждая
машина, каждое усовершенствование или изобретение в области техники, каждое новое открытие требует тысяч человеческих жертв, именно в лице тех тружеников, которые остаются благодаря этим благодеяниям цивилизации без куска хлеба, которых режет и дробит какое-нибудь глупейшее
колесо, которые приносят в жертву своих детей с восьми лет…
Его душа слишком крепко срослась с этими
колесами, валами, эксцентриками и шестернями, которые совершали работу нашего железного века; из-за них он не замечал живых людей, вернее, эти живые люди являлись в его глазах только печальной необходимостью, без которой, к сожалению, самые лучшие
машины не могут обойтись.
Даже вычищенные и смазанные
машины, кажется, были готовы приветливо улыбнуться, если бы в них было устроено подходящее для такой цели
колесо или вал.
Они все время лезли из кожи, чтобы выказать свое внимание к русскому горному делу: таращили глаза на
машины, ощупывали руками
колеса, лазили с опасностью жизни везде, где только может пролезть человек, и даже нюхали ворвань, которой были смазаны
машины.
Он лежал на широкой кушетке и бредил без конца новыми
машинами, которые стучали и вертелись у него в голове всеми своими
колесами, валами и шестернями.
А извещалось в том письме, что божией волею случилось с Прохоровым несчастье. Попал он под
колесо машины и умер мученической смертью, раздробленный ею на сотню мелких кусков.
И когда убийство было совершено, у Раскольникова осталось впечатление, «как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с неизвестною силой, без возражений. Точно он попал клочком одежды в
колесо машины, и его начало в нее втягивать».
Неточные совпадения
Варвара сидела на борту, заинтересованно разглядывая казака, рулевой добродушно улыбался, вертя
колесом; он уже поставил баркас носом на мель и заботился, чтоб течение не сорвало его; в
машине ругались два голоса, стучали молотки, шипел и фыркал пар. На взморье, гладко отшлифованном солнцем и тишиною, точно нарисованные, стояли баржи, сновали, как жуки, мелкие суда, мухами по стеклу ползали лодки.
«Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди тысяч пять в год заработает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться… И все писать, все писать, как
колесо, как
машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придет, лето настанет — а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»
Сам Тушин там показался первым работником, когда вошел в свою технику, во все мелочи, подробности, лазил в
машину, осматривая ее, трогая рукой
колеса.
Но зато есть щели, куда не всегда протеснится сила закона, где бессильно и общественное мнение, где люди находят способ обойтись без этих важных посредников и ведаются сами собой: вот там-то
машина общего движения оказывается неприложимою к мелким, индивидуальным размерам и
колеса ее вертятся на воздухе.
Машины привезены из Америки: мы видали на фабриках эти стальные станки,
колеса; знаете, как они отделаны, выполированы, как красивы, — и тут тоже: взял бы да и поставил где-нибудь в зале, как украшение.