Неточные совпадения
Значит, можно так рассуждать, что вся поездка Евгения Константиныча есть дело тетюевских
рук, а может быть, заодно
с ним орудуют Вершинин и Майзель, на которых никогда нельзя надеяться: продадут…
С тонким жужжанием влетела в комнату какая-то зеленая мушка, покружилась над письменным столом и поползла по
руке Раисы Павловны.
Занятая своими мыслями, Раиса Павловна не заметила, как столкнулась носом к носу
с молоденькой девушкой, которая шла навстречу
с мохнатым полотенцем в
руках.
Приготовленное Афанасьей платье ждало Раису Павловну на широком атласном диванчике; различные принадлежности дамского костюма перемешались в беспорядочную цветочную кучу, из-под которой выставлялись рукава платья
с болтавшимися манжетами, точно под этой кучей лежал раздавленный человек
с бессильно опустившимися
руками.
Афанасья, худая и длинная особа,
с костлявыми
руками и узким злым лицом, молча принялась за дело.
— Настоящая змея! —
с улыбкой проговорила Раиса Павловна, вставая
с кушетки. — Я сама устрою тебе все… Сиди смирно и не верти головой. Какие у тебя славные волосы, Луша! — любовалась она, перебирая в
руках тяжелые пряди еще не просохших волос. — Настоящий шелк… У затылка не нужно плести косу очень туго, а то будет болеть голова. Вот так будет лучше…
Девушка смутилась и начала торопливо срывать
с себя чужие сокровища, но Раиса Павловна удержала ее за
руку.
«Этот идиот невыносим», —
с щемящей злобой подумала она, нервно бросая в угол какой-то подвернувшийся под
руку несчастный футляр.
В нем как-то все было не к месту, точно платье
с чужого плеча: тонкие ноги
с широчайшими ступнями, длинные
руки с узкой, бессильной костью, впалая чахоточная грудь, расшатанная походка, зеленовато-серое лицо
с длинным носом и узкими карими глазами, наконец вялые движения, где все выходило углом.
Умная, пылкая,
с пикантным оттенком гривуазности [Игривости, нескромности (от фр. grivois).], она очертя голову отдалась Прозорову и быстро забрала его в свои бархатные
руки.
Может быть, Прейн так и уехал бы в Петербург
с пустыми
руками, а Тетюев остался бы опять царствовать на заводах, но нашелся маленький служащий, который научил, что нужно было сделать.
Раиса Павловна умела принять и важное сановное лицо, проезжавшее куда-нибудь в Сибирь, и какого-нибудь члена археологического общества, отыскивавшего по Уралу следы пещерного человека, и всплывшего на поверхность миллионера, обнюхивавшего подходящее местечко на Урале, и какое-нибудь сильное чиновное лицо, выкинутое на поверхность безличного чиновного моря одной из тех таинственных пертурбаций, какие время от времени потрясают мирный сон разных казенных сфер, — никто, одним словом, не миновал ловких
рук Раисы Павловны, и всякий уезжал из господского дома
с неизменной мыслью в голове, что эта Раиса Павловна удивительно умная женщина.
Положение заграничных женщин было еще ужаснее, тем более что некоторые из них каким-то чудом вынесли свою каторжную судьбу и остались живы
с детьми на
руках.
— Ах, нет… —
с кислой улыбкой протестовала Амалия Карловна. — Лошадь устала, а вам пройтись немного, право, очень полезно… Уверяю вас!.. Ведь это всего в двух шагах —
рукой подать.
И слабые детские
руки тоже принимали участие в гигантской заводской работе,
с десяти лет помогая семьям своим гривенником поденщины.
Родион Антоныч только махнул
рукой и побежал в переднюю, где сейчас же накинулся на депутацию
с хлебом-солью...
Выстроив депутацию
с хлебом-солью у паперти, Родион Антоныч, заслонив
рукой глаза от солнца, впился в дальний конец Студеной улицы, по которой теперь, заливаясь колокольчиками, вихрем мчалась исправничья тройка
с двумя казаками назади.
Луша смотрела на двигавшуюся по улице процессию
с потемневшими глазами; на нее напало какое-то оцепенелое состояние, так что она не могла двинуть ни
рукой, ни ногой.
Изумленным глазам Раисы Павловны представилась такая картина: Гуго Братковский вел Нину Леонтьевну под
руку прямо к парадному крыльцу. «Это еще что за комедия?» — тревожно подумала Раиса Павловна, едва успев заметить, что «чугунная болванка» была одета
с восточной пестротой.
«Галки» окружили Раису Павловну, как умирающую. Аннинька натирала ей виски одеколоном, m-lle Эмма в одной
руке держала стакан
с водой, а другой тыкала ей прямо в нос каким-то флаконом. У Родиона Антоныча захолонуло на душе от этой сцены; схватившись за голову, он выбежал из комнаты и рысцой отправился отыскивать Прейна и Платона Васильевича, чтобы в точности передать им последний завет Раисы Павловны, которая теперь в его глазах являлась чем-то вроде разбитой фарфоровой чашки.
Небольшого роста,
с расплывшимся бюстом,
с короткими жирными
руками и мясистым круглым лицом, она была безобразна, как ведьма, но в этом лице сохранились два голубых крошечных глаза, смотревших насквозь умным, веселым взглядом, и характерная саркастическая улыбка, открывавшая два ряда фальшивых зубов.
В каком-то невозможном голубом платье,
с огненными и оранжевыми бантами, она походила на аляповатую детскую игрушку, которой только для проформы проковыряли иголкой глаза и рот, а
руки и все остальное набили паклей.
Домики Кукарского завода на этой
руке сделались бы не больше тех пылинок, которые остаются у нас на пальцах от крыльев моли, а вместе
с ними погибли бы и обитатели этих жалких лачуг, удрученные непосильной ношей своих подлостей, интриг, глупости и чисто животного эгоизма.
— Как Пилат, я могу умыть
руки в этом деле
с чистой совестью.
Надеждам и обещаниям Прейна Раиса Павловна давно знала настоящую цену и поэтому не обратила на его последние слова никакого внимания. Она была уверена, что если слетит
с своего места по милости Тетюева, то и тогда Прейн только умоет
руки во всей этой истории.
Пока Прейн пил чашку кофе
с поджаренными сухариками, Раиса Павловна рассказала ему о происках Тетюева и компании, причем сделала предположение, что и поездка Лаптева на заводы, по всей вероятности, дело тетюевских
рук. Прейн слушал ее внимательно, как доктор слушает рассказ пациента, и, прихлебывая из чашки кофе, после каждой паузы повторял свое неизменное «ага». Когда этот длинный рассказ был кончен, Прейн на минуту задумался и, повертев пальцем около лба, проговорил...
Поцеловав
руку Раисы Павловны, Прейн быстро направился к двери, но вернулся
с дороги и
с улыбкой проговорил...
Расстегнутые вороты пестрядевых рубах, сожженные, покрытые потом лица, бессильно опущенные
с напружившимися жилами
руки, усталая походка — все говорило о том, что они только вышли из огненной работы.
Они все время лезли из кожи, чтобы выказать свое внимание к русскому горному делу: таращили глаза на машины, ощупывали
руками колеса, лазили
с опасностью жизни везде, где только может пролезть человек, и даже нюхали ворвань, которой были смазаны машины.
Но и этого периода было совершенно достаточно, чтобы около каждого из Лаптевых выросла своя собственная баснословная легенда, где бессмысленная роскошь азиатского пошиба
рука об
руку шла
с грандиозным российским самодурством, которое
с легким сердцем перешагивало через сотни тысяч в миллионы рублей, добытые где-то там, на каком-то Урале, десятком тысяч крепостных
рук…
Достаточно сказать, что у Лаптевых он был
с детства своим человеком и забрал великую силу, когда бразды правления перешли в собственные
руки Евгения Константиныча, который боялся всяких занятий, как огня, и все передал Прейну, не спрашивая никаких отчетов.
Логика — самая простая: лучше заводам — лучше заводовладельцу и рабочим, тем более что
с расширением производства будет прогрессировать запрос на рабочие
руки.
В кабинет действительно вошел сам Тетюев, облеченный в темную синюю пару, серые перчатки и золотое пенсне. Он
с деловой, сосредоточенной улыбкой пожал всем
руки, извинился, что заставил себя ждать, и проговорил, сосредоточенно роняя слова, как доктор отсчитывает капли лекарства...
Дельцы окинули друг друга
с ног до головы проницательными взглядами, как люди, которые видятся в первый раз и немного не доверяют друг другу. Нина Леонтьевна держала в
руках серебряную цепочку, на которой прыгала обезьяна Коко — ее любимец.
— А-ах, б-боже м-мой!.. — отмахивался Родион Антоныч
руками и ногами. — Разве я держу вас… а? А вы то рассудите: устал барин
с дороги или нет?
Родион Антоныч
с ужасом видел, как из моря голов поднимались чьи-то
руки с колыхавшимися листами писаной бумаги, и сейчас же посылал казаков разыскивать буянов.
Руки с бумагами на время исчезали.
Только раз чуть-чуть не перехитрили Родиона Антоныча, именно, лист такой бумаги подняли на длинной палке к самому балкону, и, по всей вероятности, Лаптев принял бы это прошение, если бы лихой оренбургский казак вовремя не окрестил нагайкой
рук, которые держали шест
с прошением.
Бунтовщики не удовольствовались этим, а какими-то неисповедимыми путями, через десятки услужливых
рук, добрались наконец до неприступного и величественного m-r Чарльза и на коленях умоляли его замолвить за них словечко барину. В пылу усердия они даже пообещали ему подарить «четвертной билет», но m-r Чарльз
с величественным презрением отказался как от четвертного билета, так и от ходатайства перед барином.
«Бумага» от генерала перешла в
руки его секретаря, у которого и исчезла в изящном портфеле. Экипаж быстро унес барина
с его свитой, а старички остались на коленях.
Наконец генерал проснулся. Лакей провел ходоков прямо в кабинет, где генерал сидел у письменного стола
с трубкой в
руках. Пред ним стоял стакан крепкого чая. Старички осторожно вошли в кабинет и выстроились у стены в смешанную кучу, как свидетели на допросе у следователя.
Евгений Константиныч
с утонченной вежливостью подавал свою
руку дамам и по-французски повторял стереотипные приветственные фразы, удивляясь их свежести, красоте, молодости и другим достоинствам.
Аннинька танцевала
с Братковским, совсем распустившись у него на
руках, «как подкошенный цветок».
Луша поднялась
с своего диванчика и неловко подала
руку Евгению Константинычу, который неподвижно,
с застывшей улыбкой на губах, смотрел на ее белое кисейное платье, на скромно открытые плечи, на несложившиеся
руки с розовыми локтями, на маленькую розу, заколотую в темной волне русых волос.
Евгений Константиныч пригласил Лушу на первую кадриль и, поставив стул, поместился около голубого диванчика. Сотни любопытных глаз следили за этой маленькой сценой, и в сотне женских сердец закипала та зависть, которая не знает пощады. Мимо прошла m-me Майзель под
руку с Летучим, потом величественно проплыла m-me Дымцевич в своем варшавском платье. Дамы окидывали Лушу полупрезрительным взглядом и отпускали относительно Раисы Павловны те специальные фразы, которые жалят, как укол отравленной стрелы.
— Ничего, вы хорошо ведете свои дела! — говорил Прейн, когда Раиса Павловна шла
с ним под
руку.
Лаптев передал Лушу на
руки Раисы Павловны, и они втроем болтали
с полчаса на том же голубом диванчике, где Луша сидела
с доктором.
Лаптев
с ленивой улыбкой посмотрел на подходившего Яшу Кормилицына и долго провожал Лушу глазами, пока она не скрылась в толпе, опираясь на
руку своего кавалера.
Родион Антоныч загородил дорогу порывавшемуся вперед Прозорову и, мягко обхватив его в свои объятия, увлек к буфету. Прозоров не сопротивлялся и только махнул
рукой. В буфете теперь были налицо почти все заговорщики, за исключением доктора и Тетюева. Майзель, выпячивая грудь и внимательно рассматривая рюмку
с каким-то мудреным ликером, несколько раз встряхивал своей коротко остриженной седой головой.
Появившийся Прозоров нарушил эту интимную беседу. На него покосились, а Сарматов, схватив за
руку, начал поздравлять
с «милостью».