Неточные совпадения
— Думал я про Шабалина… — заговорил Маркушка после тяжелой паузы. — Он бы икону снял со стены… да я-то ему, кровопивцу, не поверю… тоже вот
и другим… А тебя я давно
знаю, Гордей Евстратыч… особливо твою мамыньку, Татьяну Власьевну… ее-то молитва доходнее к Богу… да.
Так ты не хочешь Исусовой молитвой себя обязать?
Никто лучше не
знал распорядков, свычаев
и обычаев старинного житья-бытья, которое изобрело тысячи церемоний на всякий житейский случай, не говоря уже о
таких важных событиях, как свадьбы, похороны, родины, разные семейные несчастия
и радости.
Это открытие дало неистощимый материал для новых предположений
и догадок. Теперь уже не могло быть никакого сомнения, что действительно в брагинском доме что-то неладно. Куда ездил Гордей Евстратыч? Кроме Полдневской — некуда. Зачем? Если бы он ездил собирать долги с полдневских мужиков,
так, во-первых, Михалко недавно туда ездил, как
знала Агнея Герасимовна от своей Ариши, а во-вторых, зачем тогда Татьяне Власьевне было ходить к о. Крискенту.
И т. д.,
и т. д.
— Ну, отлично. Я люблю молоденьких, которые поласковее…
Знаешь по себе, что всякая живая душа калачика хочет!.. Ты хотя
и вдовец, а все-таки живой человек…
Скуластое красное лицо Шабалина совсем расплылось от улыбки; обхватив гостя за талию, он потащил его к столу. Липачек
и Плинтусов загремели стульями, Варвара Тихоновна уставилась на гостя прищуренными глазами, Порфир Порфирыч соскочил с дивана, обнял
и даже облобызал его. Все это случилось
так вдруг, неожиданно, что Гордей Евстратыч растерялся
и совсем не
знал, что ему говорить
и делать.
— А ты меня, касаточка, спроси, как все это дело устроить… Когда Савины дочь выдавали,
так я все приданое своими руками кроил невесте. Уж извини, касаточка:
и рубашки,
и кофточки — все кроил…
И шить я прежде источник был; не
знаю, как нынче.
Утром завернула к Брагиным Марфа Петровна,
и все дело объяснилось. Хотя Пазухины были
и не в ладах с Брагиными из-за своего неудачного сватовства, но Марфа Петровна потихоньку забегала покалякать к Татьяне Власьевне. Через пять минут старуха
узнала наконец, что
такое сделалось с Аришей
и откуда дул ветер. Марфа Петровна в
таком виде рассказала все, что даже Татьяна Власьевна озлобилась на свою родню.
— Нет уж, Марфа Петровна, начала —
так все выкладывай, — настаивала Татьяна Власьевна, почерневшая от горя. — Мы тут сидим в своих четырех стенах
и ничем-ничего не
знаем, что люди-то добрые про нас говорят. Тоже ведь не чужие нам будут — взять хоть Агнею Герасимовну… Немножко будто мы разошлись с ними, только это особь статья.
— Я
и не
знал, что твоя Феня
такая хозяйка, — говорил он Нилу Поликарпычу, поглаживая бороду. — Вон у меня их трое, молодых-то, в дому, а толку, пожалуй, супротив одной не будет.
— Я еще у тебя, Феня, в долгу, — говорил Гордей Евстратыч, удерживая на прощанье в своей руке руку Фени. —
Знаешь за что? Если ты не
знаешь,
так я
знаю… Погоди, живы будем, в долгу у тебя не останемся. Добрая у тебя душа, вот за что я тебя
и люблю. Заглядывай к нам-то чаще, а то моя Нюша совсем крылышки опустила.
Благодаря неутомимым хлопотам о. Крискента Гордей Евстратыч был наконец выбран церковным старостой. Когда Савины
и Колобовы
узнали об этом, они наотрез отказались ходить в единоверческую церковь
и старались также смутить
и Пазухиных.
Такие проявления человеческой злобы сильно смущали о. Крискента, но он утешал себя мыслью, что поступал совершенно справедливо, радея не для себя, а для церковного благолепия.
Она припомнила к случаю разные истории, где свекры добывали невесток правдами
и неправдами: в раскольничьих семьях
таких снохачей было несколько, — все это
знали, все об этом говорили, а дело оставалось шитым
и крытым.
— У меня под надзором девятьсот приисков, милочка,
и ежели я буду всякому золотопромышленнику уступать,
так меня Бог камнем убьет, да!.. Дело твое я
знаю досконально
и могу сказать только то, что не хлопочи понапрасну. Вот
и все!.. Взяток никому не давай — даром последние деньги издержишь, потому что пролитого не воротишь.
— Вас, уважаемый Гордей Евстратыч, вероятно, удивило мое приглашение… Да?.. Очень понятно. Конечно, вы под рукой собрали кое-какие справки обо мне… Опять-таки понятно, потому что идти толковать о деле к совершенно незнакомому человеку очень сомнительно, хоть до кого доведись. Я вам скажу, что вам другие сказали обо мне… Но это все равно: я хотя
и везде здесь бываю, но меня никто не
знает. Хорошо.
— Ты еще не
знаешь Матрены-то Ильинишны,
так и говоришь
так, а попробуй-ка.
И Агнея Герасимовна: она только на вид простой прикидывается. У нас тут есть одна старая девушка, Марфа Петровна,
так она мне все рассказала, что говорят про нас у Колобовых-то да у Савиных.
— Ну, Ариша, ты все еще на меня сердишься?.. А я
так ни на кого не сержусь…
и глаза закрыл, будто ничего не вижу. Все вы меня обманываете… Помнишь Порфира-то Порфирыча? Ничего я тебе не сказал тогда, все износил… Потом вы зачали меня с Михалкой обманывать… А разве я слеп?.. Все
знаю, все вижу
и молчу… Вот каков я человек есть,
и ты это, Ариша, должна чувствовать. Да…
— Вот каков у тебя муженек-то! — рассказывал Гордей Евстратыч безответной Арише о подвигах Михалки. — А мне тебя жаль, Ариша… Совсем напрасно ты бедуешь с этим дураком. Я его за делом посылаю в город, а он там от арфисток не отходит. Уж не
знаю, что
и делать с вами! Выкинуть на улицу,
так ведь с голоду подохнете вместе
и со своим щенком.
Через час весь Белоглинский завод уже
знал о случившемся. Марфа Петровна успела побывать у Савиных, Пятовых, Шабалиных
и даже у о. Крискента
и везде наслаждалась величайшим удовольствием, какое только в состоянии была испытывать: она первая сообщала огромную новость
и задыхалась от волнения. Конечно, Марфа Петровна успела при этом кое-что прибавить, кое-что прикрасить,
так что скандал в брагинском доме покатился по всему Белоглинскому заводу, как снежный ком, увеличиваясь от собственного движения.
— Как
знаете. Наша обязанность дать совет, а там уже ваше дело. Вы напрасно
так предубеждены против Моисея Моисеича, — это отличный человек,
и я уверен…
Известие о «
такой болезни» Архипа переполнило чашу,
и Гордей Евстратыч не
знал дальше, что ему делать, предпринять, даже что думать.
С другой стороны, ведь про всех банкротов болтают всегда одно
и то же, то есть о спрятанных деньгах, — значит, на
такую болтовню
и внимания обращать не стоит, благо никто не
знал о том, как покойный милушка передавал ей деньги.
Перемену в матери
и истинные причины
такой перемены Зотушка
знал и видел раньше других
и с тем прозорливым инстинктом, который ему открывал многое. Конечно, у матери были деньги, в этом Зотушка не сомневался,
и эти деньги были не батюшкины, а именно от проклятой Маркушкиной жилки, которая всю брагинскую семью загубила. Зотушка
знал, что эти деньги появились у матери еще очень недавно
и что они ее мучат
и денно
и нощно.
И сами не
знают, а деньги
так лопатой
и гребут.
— Это ты верно говоришь, Аленушка, я
и сама часто о смертном часе думаю. Тоже мои года не маленькие; на семьдесят шестой перевалило… А все-таки страшно, Аленушка! Не
знаем мы этого Павла Митрича, а чужая душа — потемки.
— Больно он глазами у тебя бегает, — объяснила свои сомнения моднице Татьяна Власьевна. —
Знаешь,
и лошадей когда выбирают,
так обходят тех, у которых глаз круглый, больно норовистые издаются.
Неточные совпадения
Купцы.
Так уж сделайте
такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не
знаем, как
и быть: просто хоть в петлю полезай.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть
и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли…
И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально,
и почему ж сторожу
и не завесть его? только,
знаете, в
таком месте неприлично… Я
и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь
и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи,
и не
знают, что
такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Черт его
знает, что
такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят!
И челюсти заболят, если съешь один
такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?