Неточные совпадения
Благодаря Николаю Матвеичу я выучил название всех
гор, которые были видны от нас. Ближайшая
гора, тянувшаяся невысокой грядкой, называлась Путиной
горой, за ней зеленой островерхой шапкой поднималась красавица Шульпиха, вправо от нее виднелось
Седло, еще правее — Осиновая и т. д. Из-за этих
гор чуть-чуть синела вершина самой высокой
горы — Белой.
Но усталость проходила в одну ночь, и мы опять шли в
горы, расширяя поле действия. Мы пробрались и на Белую
гору, где был устроен на самой вершине отличный балаган, побывали на
Седле, на Билимбаихе, на Мохнатенькой, на трех Шайтанах и на Старике-Камне.
Лет через пятнадцать после его смерти я был в последний раз на родных зеленых
горах; я опять видел Шульпиху, Осиновую, Кирюшкин пригорок, Белую,
Седло, Билимбаиху, трех Шайтанов и Старик-Камень.
Неточные совпадения
Волосы ее уже начинали
седеть и редеть, маленькие лучистые морщинки уже давно появились около глаз, щеки впали и высохли от заботы и
горя, и все-таки это лицо было прекрасно.
Как только зазвучали первые аккорды пианино, Клим вышел на террасу, постоял минуту, глядя в заречье, ограниченное справа черным полукругом леса, слева —
горою сизых облаков, за которые уже скатилось солнце. Тихий ветер ласково гнал к реке зелено-седые волны хлебов. Звучала певучая мелодия незнакомой, минорной пьесы. Клим пошел к даче Телепневой. Бородатый мужик с деревянной ногой заступил ему дорогу.
Эти три фигуры являлись ему, и как артисту, всюду. Плеснет
седой вал на море, мелькнет снежная вершина
горы в Альпах — ему видится в них
седая голова бабушки. Она выглядывала из портретов старух Веласкеза, Жерар-Дова, — как Вера из фигур Мурильо, Марфенька из головок Грёза, иногда Рафаэля…
— Были и знакомые… Как не быть! Животики надорвали, хохочут над Данилушкой… Ох-хо-хо!
Горе душам нашим… Вот как, матушка ты наша, Катерина Ивановна!.. Не гляди на нас, что мы старые да
седые: молодому супротив нас еще не уколоть… Ей-богу!.. Только вот Ивана Яковлича не было, а то бы еще чище штуку сыграли.
— Привел господь в шестьдесят первый раз приехать на Ирбит, — говорил богобоязливо
седой, благообразный старик из купцов старинного покроя; он высиживал свою пару чая с каким-то сомнительным господином поношенного аристократического склада. — В
гору идет ярмарка-матушка… Умножается народ!