Неточные совпадения
Кишкин достал берестяную тавлинку, сделал жестокую понюшку и еще
раз оглядел шахты. Ах, много тут денежек компания закопала — тысяч триста, а то и побольше. Тепленькое местечко досталось: за триста-то тысяч и
десяти фунтов золота со всех шахт не
взяли. Да, веселенькая игрушка, нечего сказать… Впрочем, у денег глаз нет: закапывай, если лишних много.
— И еще как, дедушка… А перед самым концом как будто стишала и поманила к себе, чтобы я около нее присел. Ну, я, значит, сел…
Взяла она меня за руку, поглядела этак долго-долго на меня и заплакала. «Что ты, — говорю, — Окся: даст Бог, поправишься…» — «Я, — грит, — не о том, Матюшка. А тебя мне жаль…» Вон она какая была, Окся-то. Получше в
десять раз другого умного понимала…
Неточные совпадения
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались,
взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер
раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа.
Алексеев стал ходить взад и вперед по комнате, потом остановился перед картиной, которую видел тысячу
раз прежде, взглянул мельком в окно,
взял какую-то вещь с этажерки, повертел в руках, посмотрел со всех сторон и положил опять, а там пошел опять ходить, посвистывая, — это все, чтоб не мешать Обломову встать и умыться. Так прошло минут
десять.
Надо мной бы, конечно, стали смеяться: дескать, подождали бы, в
десять бы
раз больше
взяли.
Затем с адским и с преступнейшим расчетом устроил так, чтобы подумали на слуг: не побрезгал
взять ее кошелек, отворил ключами, которые вынул из-под подушки, ее комод и захватил из него некоторые вещи, именно так, как бы сделал невежа слуга, то есть ценные бумаги оставил, а
взял одни деньги,
взял несколько золотых вещей покрупнее, а драгоценнейшими в
десять раз, но малыми вещами пренебрег.
— Даст ему дед пятишницу, он на три рубля купит, а на
десять украдет, — невесело говорила она. — Любит воровать, баловник!
Раз попробовал, — ладно вышло, а дома посмеялись, похвалили за удачу, он и
взял воровство в обычай. А дедушка смолоду бедности-горя до́сыта отведал — под старость жаден стал, ему деньги дороже детей кровных, он рад даровщине! А Михайло с Яковом…