Неточные совпадения
— А ведь ты верно, — уныло согласился Зыков. — Потащат наше золото старателишки. Это уж как
пить дадут. Ты их только помани… Теперь за ними не уследишь днем с огнем, а тогда и подавно! Только, я
думаю, — прибавил он, — врешь ты все…
Гостей едва выпроводили. Феня горько плакала. Что-то там
будет, когда воротится домой грозный тятенька?.. А эти пьянчуги только ее срамят… И зачем приезжали,
подумаешь: у обоих умок-то ребячий.
Время летело быстро, и Устинья Марковна совсем упала духом: спасенья не
было. В другой бы день, может, кто-нибудь вечером завернул, а на людях Родион Потапыч и укротился бы, но теперь об этом нечего
было и
думать: кто же пойдет в банный день по чужим дворам. На всякий случай затеплила она лампадку пред Скорбящей и положила перед образом три земных поклона.
— Что я
думаю? — ответил немец вопросом. — Я
думаю, что
будем посмотреть…
Сколько теперь этих отвалов кругом Балчуговского завода; страшно
подумать о том казенном труде, который
был затрачен на эту египетскую работу в полном смысле слова.
— Я сама себя осудила, Родион Потапыч, и горше это
было мне каторги. Вот сыночка тебе родила, и его совестно. Не корил ты меня худым словом, любил, а я все
думала, как бы мы с тобой век свековали, ежели бы не моя злосчастная судьба.
«Вот я ему, подлецу, помяну как-нибудь про фискалу-то, —
подумал Родион Потапыч, припоминая готовившееся скандальное дело. — Эх, надо бы мне
было ему тогда на Фотьянке узелок завязать, да не догадался… Ну, как-нибудь в другой раз».
С неделю
думали Кожины, как
быть.
— А Маремьяна?.. Нет, голубушка, при живности старухи нечего
было тебе и
думать. Пустое это дело, закостенела она в своей старой вере…
Поди,
думают, что все уж умерло и
быльем поросло, а тут вдруг сюрпризец…
Илья Федотыч с изумлением посмотрел на Кишкина: перед ним действительно
был совсем другой человек. Великий горный делец
подумал, пожал плечами и решил...
Петр Васильич и сам
думал об этом же, почесывая затылок, хотя признаться чужому человеку и
было стыдно.
— Показал бы я им всем, каков
есть человек Андрон Кишкин! — вслух
думал старик и даже грозил этим всем в темноте кулаком. — Стали бы ухаживать за мной… лебезить… Нет, брат, шалишь!..
Был раньше дураком, а во второй раз извините.
Встреча с отцом в первое мгновенье очень смутила ее, подняв в душе детский страх к грозному родимому батюшке, но это быстро вспыхнувшее чувство так же быстро и улеглось, сменившись чем-то вроде равнодушия. «Что же, чужая так чужая…» — с горечью
думала про себя Феня. Раньше ее убивала мысль, что она объедает баушку, а теперь и этого не
было: она работала в свою долю, и баушка обещала купить ей даже веселенького ситца на платье.
— А ежели она у меня с ума нейдет?.. Как живая стоит… Не могу я позабыть ее, а жену не люблю. Мамынька женила меня, не своей волей… Чужая мне жена. Видеть ее не могу… День и ночь
думаю о Фене. Какой я теперь человек стал: в яму бросить — вся мне цена. Как я узнал, что она ушла к Карачунскому, — у меня свет из глаз вон. Ничего не понимаю… Запряг долгушку, бросился сюда, еду мимо господского дома, а она в окно смотрит. Что тут со мной
было — и не помню, а вот, спасибо, Тарас меня из кабака вытащил.
Про фотьянских баб и
думать было нечего: они совсем задорожились.
Одним словом, дорога
была каждая минута, и нужно
было поставить Карачунского в такое положение, когда об отступлении нечего
было бы и
думать.
Мы уже сказали выше, что Петр Васильич ужасно завидовал дикому счастью Мыльникова и громко роптал по этому поводу. В самом деле, почему богатство «прикачнулось» дураку, который пустит его по ветру, а не ему, Петру Васильичу?.. Сколько одного страху наберется со своей скупкой хищнического золота, а прибыль вся Ястребову. Тут
было о чем
подумать… И Петр Васильич все
думал и
думал… Наконец он придумал, что
было нужно сделать. Встретив как-то пьяного Мыльникова на улице, он остановил его и слащаво заговорил...
«Нет, брат, к тебе-то уж я не пойду! —
думал Кишкин, припоминая свой последний неудачный поход. — Разве толкнуться к Ермошке?.. Этому надо все рассказать, а Ермошка все переплеснет Кожину — опять нехорошо. Надо так сделать, чтобы и шито и крыто. Пожалуй, у Петра Васильича можно
было бы перехватить на первый раз, да уж больно завистлив пес: над чужим счастьем задавится… Еще уцепится как клещ, и не отвяжешься от него…»
Когда баушка Лукерья получила от Марьи целую пригоршню серебра, то не знала, что и
подумать, а девушка нарочно отдала деньги при Кишкине, лукаво ухмыляясь: «Вот-де тебе и твоя приманка, старый черт». Кое-как сообразила старуха, в чем дело, и только плюнула. Она вообще следила за поведением Кишкина, особенно за тем, как он тратил деньги, точно это
были ее собственные капиталы.
В то время пока Карачунский все это
думал и передумывал, его судьба уже
была решена в глубинах главного управления компании Балчуговских промыслов: он
был отрешен от должности, а на его место назначен молодой инженер Оников.
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе надо
подумать. Прежние-то люди больше нас о душе
думали: и греха
было больше, и спасения
было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять: напал на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже
думаю (берет его под руку и отводит в сторону),я даже
думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени
думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше
думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Вы, может
быть,
думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.