Неточные совпадения
Сам старик
жил в передней избе, обставленной с известным комфортом: на полу домотканые половики из ветоши, стены оклеены дешевенькими обоями, русская печь завешена ситцевой занавеской, у одной стены своей, балчуговской,
работы березовый диван и такие же стулья, а на стене лубочные картины.
Дома Мыльников почти не
жил. Вставши утром и не прочухавшись хорошенько с похмелья, он выкраивал с грехом пополам «уроки» для своей мастерской, ругал Оксю, заведывавшую всей
работой, и уходил из дому до позднего вечера.
Здесь он вывернулся с первого раза, потому что поступил в приисковые шорники: и
работа нетрудная, да и
жил он все время в тепле.
Пока балчуговские мужики
проживали полученные задатки, на компанейские
работы выходила только отчаянная голытьба и приисковая рвань.
— А так… Место не настоящее. Золото гнездовое: одно гнездышко подвернулось, а другое, может, на двадцати саженях… Это уж не
работа, Степан Романыч. Правильная
жила идет ровно… Такая надежнее, а эта игрунья: сегодня позолотит, да год будет душу выматывать. Это уж не модель…
Таким образом зараз решались две задачи: откачивалась вода на предельном горизонте, а затем
работы можно было вести сразу в двух направлениях — вверх и вниз, по отрезкам
жилы.
Как ни был вымуштрован Родион Потапыч относительно всяческого уважения ко всяческому начальству, но поведение Оникова задело его за живое: он чувствовал, что молодой инженер не верит в эту
жилу и не сочувствует затеянной
работе.
— Одинова страшно-то, а там на всю жисть богачество…
Живи себе барыней. Только твоей и
работы: ключик от сундука подглядеть.
Это враждебное чувство к собственному детищу проснулось в душе Родиона Потапыча в тот день, когда из конторки выносили холодный труп Карачунского.
Жив бы был человек, если бы не продала проклятая Рублиха. Поэтому он вел теперь
работы с каким-то ожесточением, точно разыскивал в земле своего заклятого врага. Нет, брат, не уйдешь…
Захватив с собой топор, Родион Потапыч спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой
жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей по штольне воде. Кончив эту
работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку на Фотьянку, чтобы там передать его в руки правосудия.
Неточные совпадения
«Поярков», — признал Клим, входя в свою улицу. Она встретила его шумом
работы, таким же, какой он слышал вчера. Самгин пошел тише, пропуская в памяти своей жильцов этой улицы, соображая: кто из них может строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше
жила в доме Варвары, а теперь — рядом с ним.
— Тебе мое… самочувствие едва ли понятно, ты забронирован идеей, конспиративной
работой,
живешь, так сказать, на высоте, в башне, неприступен.
Работы у него не было, на дачу он не собирался, но ему не хотелось идти к Томилину, и его все более смущал фамильярный тон Дронова. Клим чувствовал себя независимее, когда Дронов сердито упрекал его, а теперь многоречивость Дронова внушала опасение, что он будет искать частых встреч и вообще мешать
жить.
«Да, уничтожать, уничтожать таких… Какой отвратительный, цинический ум. Нужно уехать отсюда. Завтра же. Я ошибочно выбрал профессию. Что, кого я могу искренно защищать? Я сам беззащитен пред такими, как этот негодяй. И — Марина. Откажусь от
работы у нее, перееду в Москву или Петербург. Там возможно
жить более незаметно, чем в провинции…»
Незнакомым, гнусавым голосом Дронов отрывисто и быстро рассказал, что
живет он плохо,
работы — нет, две недели мыл бутылки в подвале пивного склада и вот простудился.