«Вот это так сказал, как ножом обрезал… — думал Родион Потапыч, возвращаясь от Карачунского. — Эх,
золотая голова, кабы не эта господская слабость…»
Неточные совпадения
В сущности, бабы были правы, потому что у Прокопия с Яшей действительно велись любовные тайные переговоры о вольном
золоте. У безответного зыковского зятя все сильнее въедалась в
голову мысль о том, как бы уйти с фабрики на вольную работу. Он вынашивал свою мечту с упорством всех мягких натур и затаился даже от жены. Вся сцена закончилась тем, что мужики бежали с поля битвы самым постыдным образом и как-то сами собой очутились в кабаке Ермошки.
— В лесу починивать?.. Ну будет, не валяй дурака… А ты купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом ходить по промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы: на комара с обухом. Три рубля на вески пожалел, а
головы не жаль… Да смотри, моего
золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
— Родиону Потапычу сорок одно с кисточкой… — весело ответила
голова Тараса из ямы. — Аль завидно стало? Не бойсь, твоего
золота не возьму… Разделимся как-нибудь.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась
голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда
голову приклонить. Да тут
золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
Карачунский рассказывал подробно, как добывают
золото в Калифорнии, в Африке, в Австралии, какие громадные компании основываются, какие страшные капиталы затрачиваются, какие грандиозные работы ведутся и какие баснословные дивиденды получаются в результате такой кипучей деятельности. Родион Потапыч только недоверчиво покачивал
головой, а с другой стороны, очень уж хорошо рассказывал барин, так хорошо, что даже слушать его обидно.
Петр Васильич по пальцам начал вычислять, сколько получили бы они прибыли и как все это легко сделать, только был бы свой прииск, на который можно бы разнести
золото в приисковую книгу. У Матюшки даже
голова закружилась от этих разговоров, и он смотрел на змея-искусителя осовелыми глазами.
На Сиротке догадывались, что с Петром Васильичем опять что-то вышло, и решили, что или он попался с краденым
золотом, или его вздули старатели за провес. С такими-то делами все равно
головы не сносить. Впрочем, Матюшке было не до мудреного гостя: дела на Сиротке шли хуже и хуже, а Оксины деньги таяли в кармане как снег…
— Мы возьмем
золото с хвоста и с
головы, — повторял Оников, встречаясь с Родионом Потапычем.
— Лейба! — подхватил Чертопханов. — Лейба, ты хотя еврей и вера твоя поганая, а душа у тебя лучше иной христианской! Сжалься ты надо мною! Одному мне ехать незачем, один я этого дела не обломаю. Я горячка — а ты голова,
золотая голова! Племя ваше уж такое: без науки все постигло! Ты, может, сомневаешься: откуда, мол, у него деньги? Пойдем ко мне в комнату, я тебе и деньги все покажу. Возьми их, крест с шеи возьми — только отдай мне Малек-Аделя, отдай, отдай!
Был еще, помню, некто Богоявленский, из семинаристов; умнейшая,
золотая голова, но на вид — чистый сапожник и притом косой.
Неточные совпадения
Стародум. Детям? Оставлять богатство детям? В
голове нет. Умны будут — без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в
золотых кафтанах, да с свинцовой
головою. Нет, мой друг! Наличные деньги — не наличные достоинства.
Золотой болван — все болван.
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль: колет [Колет (франц.) — короткий мундир из белого сукна (в кирасирских полках).] из серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого
золота, штаны глазетовые же и на
голове литого
золота шишак, увенчанный перьями.
— На суд вашего превосходительства представляю: каково полотно, и каково мыло, и какова эта вчерашнего дни купленная вещица! — При этом Чичиков надел на
голову ермолку, вышитую
золотом и бусами, и очутился, как персидский шах, исполненный достоинства и величия.
Так и бросились жиду прежде всего в глаза две тысячи червонных, которые были обещаны за его
голову; но он постыдился своей корысти и силился подавить в себе вечную мысль о
золоте, которая, как червь, обвивает душу жида.
Когда вышли навстречу все попы в светлых
золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои
головы и сняли шапки.