Неточные совпадения
— Вырешили ее вконец… Первого мая срок: всем она
будет открыта. Кто хочет, тот и
работает. Конечно, нужно заявки сделать и протчее. Я сам
был в горном правлении и читал бумагу.
Кишкин подсел на свалку и с час наблюдал, как
работали старатели. Жаль
было смотреть, как даром время убивали… Какое это золото, когда и пятнадцать долей со ста пудов песку не падает. Так, бьется народ, потому что деваться некуда, а пить-есть надо. Выждав минутку, Кишкин поманил старого Турку и сделал ему таинственный знак. Старик отвернулся, для видимости покопался и пошабашил.
— Дело
есть… С первого тебя начну. Ежели, например, тебя
будут допрашивать, покажешь все, как
работал?
— И что только
будет? В том роде, как огромадный пожар… Верно тебе говорю… Изморился народ под конпанией-то, а тут нá,
работай где хошь.
По наружному виду, приемам и привычкам это
был самый заурядный бонвиван и даже немножко мышиный жеребчик, и никто на промыслах не поверил бы, что Карачунский что-нибудь смыслит в промысловом деле и что он когда-нибудь
работал.
Но такое мнение
было несправедливо: Карачунский отлично знал дело и обладал величайшим секретом
работать незаметно.
Первые два года Родион Потапыч
работал на винокуренном заводе, где все дело вершилось исключительно одним каторжным трудом, а затем попал в разряд исправляющихся и
был отправлен на промыслы.
Людей не жалели, и промыслы
работали «сильной рукой», то
есть высылали на россыпь тысячи рабочих.
Не
было внешнего давления, как в казенное время, но «вольные» рабочие со своей волчьей волей не знали, куда деваться, и шли
работать к той же компании на самых невыгодных условиях, как вообще
было обставлено дело: досыта не наешься и с голоду не умрешь.
— Что мы, разве невольники какие для твоего Родиона-то Потапыча? — выкрикивал Петр Васильич. — Ему хорошо, так и другим тоже надо… Как собака лежит на сене: сам не
ест и другим не дает. Продался конпании и знать ничего не хочет… Захудал народ вконец, взять хоть нашу Фотьянку, а кто цены-то ставит? У него лишнего гроша никто еще не
заработал…
— Вы не беспокойтесь, я уже имею показания по этому делу других свидетелей, — ядовито заметил следователь. — Вам должно
быть ближе известно, как велись работы… Старатели
работали в Выломках?
— Так я вам напомню: старатели
работали и получали за золотник золота по рублю двадцати копеек, а в казну оно сдавалось управлением Балчуговских промыслов по пяти рублей и дороже, то
есть по общему расчету работы.
Встреча с отцом в первое мгновенье очень смутила ее, подняв в душе детский страх к грозному родимому батюшке, но это быстро вспыхнувшее чувство так же быстро и улеглось, сменившись чем-то вроде равнодушия. «Что же, чужая так чужая…» — с горечью думала про себя Феня. Раньше ее убивала мысль, что она объедает баушку, а теперь и этого не
было: она
работала в свою долю, и баушка обещала купить ей даже веселенького ситца на платье.
Кишкин бился на своей Сиротке до последней крайности, пока можно
было работать, но с первым снегом должен
был отступить: не брала сила.
Он не
работал «сплошь», день за день, а только тогда, когда
были нужны деньги…
Так Мыльников и делал: в неделю
работал день или два, а остальное время «компанился». К нему приклеился и Яша Малый, и зять Прокопий, и машинист Семеныч.
Было много и других желающих, но Мыльников чужим всем отказывал. Исключение представлял один Семеныч, которого Мыльников взял назло дорогому тестюшке Родиону Потапычу.
— Сам
буду работать, своими руками, как простой рабочий, только бы избыть свою муку мученическую.
— Хорошо.
Работайте… Дня на два еще хватит вашего золота. А ты, молодец… тебя Матвеем звать? из Фотьянки?.. ты получишь от меня кружку для золота и
будешь доставлять мне ее лично вместо штейгера.
— Разве так
работают… — говорил Карачунский, сидя с Родионом Потапычем на одном обрубке дерева. — Нужно
было заложить пять таких шахт и всю гору изрыть — вот это разведка. Тогда уж золото не ушло бы у нас…
Кедровская дача нынешнее лето из конца в конец кипела промысловой работой. Не
было такой речки или ложка, где не желтели бы кучки взрытой земли и не чернели заброшенные шурфы, залитые водой. Все это
были разведки, а настоящих работ поставлено
было пока сравнительно немного. Одни места оказались не стоящими разработки, по малому содержанию золота, другие не
были еще отведены в полной форме, как того требовал горный устав.
Работало десятка три приисков, из которых одна Богоданка прославилась своим богатством.
Впрочем, на мужицкий промысловый аршин Окся
была настоящая приисковая баба, лучше которой и не придумать; она обшивала всю артель, варила варево да в придачу еще
работала за мужика.
—
Была пустая, когда Кишкин
работал… А чем она хуже Богоданки?.. Одна Мутяшка-то, а Кишкин только чуть ковырнул. Да и тебе ближе знать это самое дело. Места нетронутого еще много осталось…
— А Ганька на что? Он грамотный и все разнесет по книгам… Мне уж надоело на Ястребова
работать: он на моей шкуре выезжает.
Будет, насосался… А Кишкин задарма отдает сейчас Сиротку, потому как она ему совсем не к рукам. Понял?.. Лучше всего в аренду взять. Платить ему двухгривенный с золотника. На оборот денег добудем, и все как по маслу пойдет. Уж я вот как теперь все это дело знаю: наскрозь его прошел. Вся Кедровская дача у меня как на ладонке…
Они вместе опустились в последний раз в шахту, обошли работы, и Карачунский похвалил штольни, прибавив: «Жаль только, что я не увижу, как она
будет работать».
Дело в том, что собственно рабочим Кедровская дача дала только призрак настоящей работы, потому что здесь вместо одного хозяина, как у компании,
были десятки, — только и разницы. Пока благодетелями являлись одни скупщики вроде Ястребова. Затем мелкие золотопромышленники могли
работать только летом, а зимой прииски пустовали.
На Рублихе пока сделана
была передышка.
Работала одна паровая машина, да неотступно оставался на своем месте Родион Потапыч. Он, добившись цели, вдруг сделался грустным и задумчивым, точно что потерял. С ним теперь часто дежурил Матюшка, повадившийся на шахту неизвестно зачем. Раз они сидели вдвоем в конторке и молчали. Матюшка совершенно неожиданно рухнул своим громадным телом в ноги старику, так что тот даже отскочил.
Неточные совпадения
— А что? запишешь в книжечку? // Пожалуй, нужды нет! // Пиши: «В деревне Басове // Яким Нагой живет, // Он до смерти
работает, // До полусмерти
пьет!..»
Пьем много мы по времени, // А больше мы
работаем. // Нас пьяных много видится, // А больше трезвых нас. // По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко с водкою,
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят —
работаю, // Как ни бранят — молчу.
Григорий шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная: с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то
было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно мысль
работала // И в песне излилась:
Охота
есть —
работаю, // Не то — валяюсь с бабою, // Не то — иду в кабак!»