Неточные совпадения
На озера приехали благополучно
и целую неделю так-то
и прожили, а тут
ночью, под Ильин
день, собаки-кыргызы
и наехали…
Белоус ничего не сказал, а только съежил богатырские плечи. Красивый был казак, кудрявый, глаза серые, бойкие, а руки железные.
День и ночь он думал об одном, а Охоня нарушила его вольные казацкие мысли.
Когда телега с Охоней скрылась, Арефа пал на землю
и долго молился на святую обитель, о которой
день и ночь думал, сидя в своем затворе.
За околицей Арефа остановился
и долго смотрел на белые стены Прокопьевского монастыря, на его высокую каменную колокольню
и ряды низких монастырских построек. Его опять охватило такое горе, что лучше бы, кажется, утопиться в Яровой, чем ехать к двоеданам. Служняя слобода вся спала,
и только в Дивьей обители слабо мигал одинокий огонек,
день и ночь горевший в келье безыменной затворницы.
Это предположение подтвердилось, когда на другой
день утром сестры узнали, как пропал из монастыря воевода Полуект Степаныч
и как
ночью слепец Брехун принес монашеское одеяние черного попа Пафнутия.
А слепец Брехун ходил со своим «глазом» по Служней слободе как ни в чем не бывало. Утром он сидел у монастыря
и пел Лазаря, а вечером переходил к обители, куда благочестивые люди шли к вечерне.
Дня через три после бегства воеводы,
ночью, Брехун имел тайное свидание на старой монастырской мельнице с беломестным казаком Белоусом, который вызвал его туда через одного нищего.
Слобожане отмалчивались. Они боялись, как пройдут мимо Баламутского завода: их тут будут караулить… Да
и дорога-то одна к Усторожью.
Днем бродяги спали где-нибудь в чаще, а шли, главным образом, по
ночам. Решено было сделать большой круг, чтобы обойти Баламутский завод. Места попадались все лесные, тропы шли угорами да раменьем, того гляди, еще с дороги собьешься. Приходилось дать круг верст в пятьдесят. Когда завод обошли, слобожане вздохнули свободнее.
— Как же, пали слухи
и про него… Он теперь у них в чести
и подметные письма пишет. Как-то прибегала в обитель дьячиха-то
и рекой разливалась… Убивается старуха вот как. Охоньку в затвор посадили… Косу ей первым
делом мать Досифея обрезала. Без косы-то уж ей деваться будет некуда.
Ночью ее привезли,
и никто не знает. Ох, срамота
и говорить-то… В первый же
день хотела она удавиться, ну, из петли вынули, а потом стала голодом себя морить. Насильно теперь кормят… Оборотень какой-то, а не девка.
Но из этого ничего не вышло, потому что Гермоген ни
днем, ни
ночью не знал отдыха
и везде следил сам.
Сомненья нет: увы! Евгений // В Татьяну, как дитя, влюблен; // В тоске любовных помышлений //
И день и ночь проводит он. // Ума не внемля строгим пеням, // К ее крыльцу, стеклянным сеням // Он подъезжает каждый день; // За ней он гонится, как тень; // Он счастлив, если ей накинет // Боа пушистый на плечо, // Или коснется горячо // Ее руки, или раздвинет // Пред нею пестрый полк ливрей, // Или платок подымет ей.
Когда всё мягко так? и нежно, и незрело? // На что же так давно? вот доброе вам дело: // Звонками только что гремя //
И день и ночь по снеговой пустыне, // Спешу к вам, голову сломя. // И как вас нахожу? в каком-то строгом чине! // Вот полчаса холодности терплю! // Лицо святейшей богомолки!.. — // И всё-таки я вас без памяти люблю. —
Он мысленно вел с ней нескончаемый разговор
и днем и ночью. К «Истории открытий и изобретений» он все примешивал какие-нибудь новые открытия в наружности или в характере Ольги, изобретал случай нечаянно встретиться с ней, послать книгу, сделать сюрприз.
Хотя я и беспечно отвечал на все, частию трогательные, частию смешные, предостережения друзей, но страх нередко
и днем и ночью рисовал мне призраки бед.
Неточные совпадения
В конце села под ивою, // Свидетельницей скромною // Всей жизни вахлаков, // Где праздники справляются, // Где сходки собираются, // Где
днем секут, а вечером // Цалуются, милуются, — // Всю
ночь огни
и шум.
Под песню ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что
день без солнышка, // Мой век — что
ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, //
И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг
и спрыгнула! // «Куда?» — кричит ревнивый муж, // Привстал —
и бабу за косу, // Как редьку за вихор!
На Деминой могилочке // Я
день и ночь жила.
Барин в овраге всю
ночь пролежал, // Стонами птиц
и волков отгоняя, // Утром охотник его увидал. // Барин вернулся домой, причитая: // — Грешен я, грешен! Казните меня! — // Будешь ты, барин, холопа примерного, // Якова верного, // Помнить до судного
дня!
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина
и Цыфиркина). Вот
и учители! Митрофанушка мой ни
днем, ни
ночью покою не имеет. Свое дитя хвалить дурно, а куда не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.