Тут же, вероятно для очищения совести, приткнулись две комнаты — одна бильярдная, а другая — читальня; впрочем, эти две комнаты по большей части оставались пустыми и служили только для некоторых таинственных tete-a-tete, когда писались безденежные векселя, выпрашивались у хорошего человека взаймы деньги, чтобы отыграться; наконец,
здесь же, на плетеных венских диванчиках, переводили свой многомятежный дух потерпевшие за зеленым полем полное крушение и отдыхали поклонники Бахуса.
Неточные совпадения
Даже самый воздух остался
здесь все тем
же — теплым и душистым, насквозь пропитанным ароматом домовитой старины.
— Что
же ты думаешь делать
здесь? — спросил Василий Назарыч упавшим сухим голосом.
Когда дверь затворилась за Приваловым и Nicolas, в гостиной Агриппины Филипьевны несколько секунд стояло гробовое молчание. Все думали об одном и том
же — о приваловских миллионах, которые сейчас вот были
здесь, сидели вот на этом самом кресле, пили кофе из этого стакана, и теперь ничего не осталось… Дядюшка, вытянув шею, внимательно осмотрел кресло, на котором сидел Привалов, и даже пощупал сиденье, точно на нем могли остаться следы приваловских миллионов.
— Вы приехали как нельзя более кстати, — продолжал Ляховский, мотая головой, как фарфоровый китаец. — Вы, конечно, уже слышали, какой переполох устроил этот мальчик, ваш брат… Да, да Я удивляюсь. Профессор Тидеман — такой прекрасный человек… Я имею о нем самые отличные рекомендации. Мы как раз кончили с Альфонсом Богданычем кой-какие счеты и теперь можем приступить прямо к делу… Вот и Александр Павлыч
здесь. Я, право, так рад, так рад вас видеть у себя, Сергей Александрыч… Мы сейчас
же и займемся!..
Она принадлежала к тому редкому типу, о котором можно сказать столько
же, сколько о тонком аромате какого-нибудь редкого растения или об оригинальной мелодии, — слово
здесь бессильно, как бессильны краски и пластика.
— Сядем
здесь, Максим… Я устала, — послышался голос Надежды Васильевны, и затем она сейчас
же прибавила: — Я не желала бы встретить Привалова.
— Именно? — повторила Надежда Васильевна вопрос Лоскутова. — А это вот что значит: что бы Привалов ни сделал, отец всегда простит ему все, и не только простит, но последнюю рубашку с себя снимет, чтобы поднять его. Это слепая привязанность к фамилии, какое-то благоговение перед именем… Логика
здесь бессильна, а человек поступает так, а не иначе потому, что так нужно. Дети так
же делают…
— Ты сиди пока
здесь и слушай, — просила девушка, — я боюсь, чтобы с папой не сделалось дурно… Понял? Чуть что, сейчас
же скажи мне.
— Что
же ты стоишь таким дураком? — шепнула Антонида Ивановна и вытолкнула его в соседнюю комнату. — Сиди
здесь… он пьян и скоро заснет, а тогда я тебя успею выпустить.
Собственно, для случайностей
здесь оставалось очень немного места: все отлично знали, что проиграет главным воротилам за зеленым столом тысяч пять Давид Ляховский, столько
же Виктор Васильич, выбросит тысяч десять Лепешкин, а там приедет из Петербурга Nicolas Веревкин и просадит все до последней нитки.
Лепешкин и Данилушка бродили из комнаты в комнату под ручку, как два брата. Они чувствовали себя
здесь так
же хорошо, как рыба в воде, и, видимо, только подыскивали случай устроить какую-нибудь механику.
— Да, да… Что мы живем
здесь, в этой трущобе, — говорила Хиония Алексеевна, покачивая головой. — Так и умрешь, ничего не видавши. Ах, Париж, Париж… Вот куда я желала бы попасть!.. И Александр Павлыч то
же самое говорит, что не умрет спокойно, если не побывает в Париже.
— Могу пожалеть только об одном, что доктор ранее почему-то не хотел сказать, что вы
здесь, — проговорила Надежда Васильевна. — Ведь не мог
же он не знать этого, когда бывает в вашем доме каждый день… Мы на днях, вероятно, уезжаем отсюда.
Здесь же нашла место и высокая конторка, какая была у отца Андрея, замшевые перчатки; висел в углу и клеенчатый плащ около шкафа с минералами, раковинами, чучелами птиц, с образцами разных глин, товаров и прочего. Среди всего, на почетном месте, блистал, в золоте с инкрустацией, флигель Эрара. [То есть фортепиано французского мастера музыкальных инструментов Эрара.]
— Нет, позвольте, это потом. Я, главное, просил вас к себе, чтоб разъяснить вам насчет венчания. Венчание, вы знаете, произойдет
здесь же в церкви, я уже говорил. На все это дано согласие, и они даже поощряют… Что же до Лизы, то…
Здесь же нам сказали, что в корейской столице есть что-то вроде японского подворья, на котором живет до трехсот человек японцев; они торгуют своими товарами. А японцы каковы? На вопрос наш, торгуют ли они с корейцами, отвечали, что торгуют случайно, когда будто бы тех занесет бурей к их берегам.
Неточные совпадения
Городничий. Я
здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Так вот как, Анна Андреевна, а? Как
же мы теперь, где будем жить?
здесь или в Питере?
Очевидно,
здесь разумеются обыватели вообще; однако
же и в сем общем наименовании необходимо различать: во-первых, благородное дворянство, во-вторых, почтенное купечество и, в-третьих, земледельцев и прочий подлый народ.
― Ах, как
же! Я теперь чувствую, как я мало образован. Мне для воспитания детей даже нужно много освежить в памяти и просто выучиться. Потому что мало того, чтобы были учителя, нужно, чтобы был наблюдатель, как в вашем хозяйстве нужны работники и надсмотрщик. Вот я читаю ― он показал грамматику Буслаева, лежавшую на пюпитре ― требуют от Миши, и это так трудно… Ну вот объясните мне.
Здесь он говорит…
— Мы пойдем. Не правда ли? — обратилась она к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит
здесь, — сказала Анна, обращаясь к Долли с тою
же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила о больнице.