Неточные совпадения
Когда дверь затворилась за Приваловым и Nicolas, в гостиной Агриппины Филипьевны несколько секунд стояло гробовое молчание. Все думали об одном и том же — о приваловских миллионах, которые сейчас вот были здесь, сидели вот на этом самом кресле, пили кофе из этого стакана, и теперь ничего не осталось… Дядюшка, вытянув
шею, внимательно
осмотрел кресло, на котором сидел Привалов, и даже пощупал сиденье, точно на нем могли остаться следы приваловских миллионов.
Приехал свежий, здоровый, как яблоко, доктор, большой весельчак. Когда он
осмотрел шею больного, его обычное веселое выражение лица переменилось на озабоченное.
Неточные совпадения
Лицо у нее было большое, кирпичного цвета и жутко неподвижно, она вращала
шеей и, как многие в толпе,
осматривала площадь широко открытыми глазами, которые первый раз видят эти древние стены, тяжелые торговые ряды, пеструю церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.
Он попробовал приподняться со стула, но не мог, огромные сапоги его точно вросли в пол. Вытянув руки на столе, но не опираясь ими, он еще раз попробовал встать и тоже не сумел. Тогда, медленно ворочая
шеей, похожей на ствол дерева, воткнутый в измятый воротник серого кафтана, он,
осматривая людей, продолжал:
Прежде чем ответить на вопрос, человек этот
осматривал всех в комнате светлыми глазами, осторожно крякал, затем, наклонясь вперед, вытягивал
шею, показывая за левым ухом своим лысую, костяную шишку размером в небольшую картофелину.
Лебедев не уныл и тут, и однажды привел к князю даже доктора, тоже почтенного старичка, дачника, с Анной на
шее, единственно для того, чтоб
осмотреть, так сказать, самую местность, ознакомиться с князем и покамест не официально, но, так сказать, дружески сообщить о нем свое заключение.
Под влиянием этого же временного отсутствия мысли — рассеянности почти — крестьянский парень лет семнадцати,
осматривая лезвие только что отточенного топора подле лавки, на которой лицом вниз спит его старик отец, вдруг размахивается топором и с тупым любопытством смотрит, как сочится под лавку кровь из разрубленной
шеи; под влиянием этого же отсутствия мысли и инстинктивного любопытства человек находит какое-то наслаждение остановиться на самом краю обрыва и думать: а что, если туда броситься? или приставить ко лбу заряженный пистолет и думать: а что, ежели пожать гашетку? или смотреть на какое-нибудь очень важное лицо, к которому все общество чувствует подобострастное уважение, и думать: а что, ежели подойти к нему, взять его за нос и сказать: «А ну-ка, любезный, пойдем»?