Неточные совпадения
Как большинство уральских заводчиков,
последние представители фамилии Приваловых жили нараспашку, предоставив все заводское
дело на усмотрение крепостных управителей.
Разведки в Саянских горах живо унесли у него
последние сбережения, и он принужден был принять к себе в компанию Привалова, то есть вести
дело уже на приваловские капиталы.
Вот Зося Ляховская, та, конечно, могла выполнить и не такую задачу, но ее просто немыслимо привязать к такому
делу, да притом в
последнее время она какая-то странная стала, совсем кислая».
После своего визита к Половодову Привалов хотел через
день отправиться к Ляховскому. Не побывав у опекунов, ему неловко было ехать в Шатровские заводы, куда теперь его тянуло с особенной силой, потому что Надежда Васильевна уехала туда. Эта
последняя причина служила для Привалова главной побудительной силой развязаться поскорее с неприятным визитом в старое приваловское гнездо.
— На!.. бери, бери!.. — кричит Ляховский отодвигая ящик конторки, на
дне которого лежит несколько смятых кредиток. — На, грабь меня, снимай
последнюю рубашку.
— Поправимся?! Нет, я тебя сначала убью… жилы из тебя вытяну!! Одно только лето не приехал на прииски, и все пошло кверху
дном. А теперь
последние деньги захватил Работкин и скрылся… Боже мой!! Завтра же еду и всех вас переберу… Ничего не делали, пьянствовали, безобразничали!! На кого же мне положиться?!
В светлый ноябрьский
день подъезжал Привалов к заветному приваловскому гнезду, и у него задрожало сердце в груди, когда экипаж быстро начал подниматься на
последнюю возвышенность, с которой открывался вид на весь завод.
Башкир несколько
дней поили и кормили в господской кухне. Привалов и Бахарев надрывались над работой, разыскивая в заводском архиве материалы по этому
делу. Несколько отрывочных бумаг явилось плодом этих благородных усилий — и только. Впрочем, на одной из этих бумаг можно было прочитать фамилию межевого чиновника, который производил
последнее размежевание. Оказалось, что этот межевой чиновник был Виктор Николаич Заплатин.
Подобная комедия повторялась чуть не изо
дня в
день в течение
последних трех месяцев.
— Ну, уж извините, я вам голову отдаю на отсечение, что все это правда до
последнего слова. А вы слышали, что Василий Назарыч уехал в Сибирь? Да… Достал где-то денег и уехал вместе с Шелеховым. Я заезжала к ним на
днях: Марья Степановна совсем убита горем, Верочка плачет… Как хотите — скандал на целый город, разоренье на носу, а тут еще дочь-невеста на руках.
Nicolas писал, что его подозрения относительно дядюшки действительно оправдались:
последний раскинул настоящую паутину и уже готовился запустить свою лапу, как он, то есть Веревкин, явился самым неприятным сюрпризом и сразу расстроил все
дело.
— Нет, ты слушай… Если бы Привалов уехал нынче в Петербург, все бы
дело наше вышло швах: и мне, и Ляховскому, и дядюшке — шах и мат был бы. Помнишь, я тебя просил в
последний раз во что бы то ни стало отговорить Привалова от такой поездки, даже позволить ему надеяться… Ха-ха!.. Я не интересуюсь, что между вами там было, только он остался здесь, а вместо себя послал Nicolas. Ну, и просолил все
дело!
Молодые люди шутили и смеялись, а доктор улыбался своей докторской улыбкой и нервно потирал руки. В
последнее время он часто начинал жаловаться на головные боли и запирался в своем номере по целым
дням.
Дела на приисках у старика Бахарева поправились с той быстротой, какая возможна только в золотопромышленном
деле. В течение весны и лета он заработал крупную деньгу, и его фонды в Узле поднялись на прежнюю высоту. Сделанные за
последнее время долги были уплачены, заложенные вещи выкуплены, и прежнее довольство вернулось в старый бахаревский дом, который опять весело и довольно глядел на Нагорную улицу своими светлыми окнами.
В его груди точно что-то растаяло, и ему с болезненной яркостью представилась мысль: вот он, старик, доживает
последние годы, не сегодня завтра наступит
последний расчет с жизнью, а он накануне своих
дней оттолкнул родную дочь, вместо того чтобы простить ее.
Между тем этот же Ляховский весь точно встряхивался, когда
дело касалось новой фирмы «А.Б.Пуцилло-Маляхинский»; в нем загоралась прежняя энергия, и он напрягал
последние силы, чтобы сломить своего врага во что бы то ни стало.
— Да так… не выдержал характера: нужно было забастовать, а я все добивал до сотни тысяч, ну и продул все. Ведь раз совсем поехал из Ирбита, повез с собой девяносто тысяч с лишком, поехали меня провожать, да с первой же станции и заворотили назад… Нарвался на какого-то артиста. Ну, он меня и
раздел до
последней нитки. Удивительно счастливо играет бестия…
Веревкин особенно был озабочен составом присяжных заседателей и боялся как огня, чтобы не попали чиновники: они не пощадили бы, а вот купцы да мужички — совсем другое
дело, особенно
последние.
Эта речь произвела сильное впечатление на публику и присяжных.
Последнее слово подсудимого, который откровенно рассказал весь ход
дела, решило его участь: присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она, месяца три-четыре, без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до
последнего дня, в который истратила последние семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.
Неточные совпадения
Осип. Да где ж ему быть, табаку? Вы четвертого
дня последнее выкурили.
Мне крепко нездоровилось, // Была я Лиодорушкой // Беременна:
последние // Дохаживала
дни.
Ой ласточка! ой глупая! // Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что
день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому
последняя, //
Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца не спускай!..
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я //
Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем //
Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с
последней сосны, когда не стало ни жен, ни
дев и нечем было «людской завод» продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум.