Неточные совпадения
А между тем Виктор Николаич продолжал получать
свои триста рублей в год, хотя служил уже не в уездном суде, а топографом
при узловской межевой канцелярии.
Марья Степановна в
своей спальне
при помощи горничной Даши и Хионии Алексеевны переменяла уже третий сарафан...
Сейчас после обеда Василий Назарыч,
при помощи Луки и Привалова, перетащился в
свой кабинет, где в это время, по стариковской привычке, любил вздремнуть часик. Привалов знал эту привычку и хотел сейчас же уйти.
— Нет, постой, с бабами еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев и указал на кресло около дивана, на котором укладывал
свою больную ногу. — Ведь
при тебе это было, когда умер… Холостов? — старик с заметным усилием проговорил последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
Когда, перед сватовством, жениху захотелось хоть издали взглянуть на будущую подругу
своей жизни, это позволили ему сделать только в виде исключительной милости, и то
при таких условиях: жениха заперли в комнату, и он мог видеть невесту только в замочную скважину.
Мальчик еще
при жизни отца находился под руководством Бахарева и жил в его доме; после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с
своей стороны употребил все усилия, чтобы дать всеми оставленному сироте приличное воспитание.
Сильно опустился, —
при последних словах Веревкин несколько раз тряхнул
своей громадной головой, точно желая от чего-то освободиться.
— Это даже из арифметики очень хорошо известно, — комментировал эту пословицу Веревкин, вылезая
при помощи слуги самой внушительной наружности из
своего балахона. — Ибо сто рублей не велики деньги, а у сотни друзей по четвертной занять — и то не малая прибыль.
У Привалова сердце сжалось
при виде этой развалины: ему опять страшно захотелось вернуться обратно в
свои три комнатки, чтобы не видеть этой картины разрушения.
При виде улыбавшейся Хины у Марьи Степановны точно что оборвалось в груди. По блудливому выражению глаз
своей гостьи она сразу угадала, что их разорение уже известно целому городу, и Хиония Алексеевна залетела в их дом, как первая ворона, почуявшая еще теплую падаль. Вся кровь бросилась в голову гордой старухи, и она готова была разрыдаться, но вовремя успела собраться с силами и протянуть гостье руку с
своей обыкновенной гордой улыбкой.
Хиония Алексеевна готова была даже заплакать от волнения и благодарности. Половодова была одета, как всегда, богато и с тем вкусом, как унаследовала от
своей maman. Сама Антонида Ивановна разгорелась на морозе румянцем во всю щеку и была так заразительно свежа сегодня, точно разливала кругом себя молодость и здоровье. С этой женщиной ворвалась в гостиную Хионии Алексеевны первая слабая надежда, и ее сердце задрожало
при мысли, что, может быть, еще не все пропало, не все кончено…
Привалов вздрогнул
при этом имени. Действительно, это был Лоскутов. Он не встал навстречу хозяину, а только с улыбкой
своего человека в доме слегка кивнул головой Бахареву и опять принялся читать.
— Лоскутов? Гм. По-моему, это — человек, который родился не в
свое время. Да… Ему негде развернуться, вот он и зарылся в книги с головой. А между тем в другом месте и
при других условиях он мог бы быть крупным деятелем… В нем есть эта цельность натуры, известный фанатизм — словом, за такими людьми идут в огонь и в воду.
Пользуясь хорошим расположением хозяина, Бахарев заметил, что он желал бы переговорить о деле, по которому приехал.
При одном слове «дело» Ляховский весь изменился, точно его ударили палкой по голове. Даже жалко было смотреть на него, — так он съежился в
своем кресле, так глупо моргал глазами и сделал такое глупое птичье лицо.
Мы должны вернуться назад, к концу апреля, когда Ляховский начинал поправляться и бродил по
своему кабинету
при помощи костылей. Трехмесячная болезнь принесла с собой много упущений в хозяйстве, и теперь Ляховский старался наверстать даром пропущенное время. Он рано утром поджидал Альфонса Богданыча и вперед закипал гневом по поводу разных щекотливых вопросов, которые засели в его голове со вчерашнего дня.
Хиония Алексеевна пыталась было принять участие в этих прогулках: однажды она совсем решилась было преодолеть
свой институтский страх к оседланной лошади и даже,
при помощи Ильи, взобралась на Батыря, но
при первой легкой рыси комом, как застреленная птица, свалилась с седла и даже слегка повихнула ногу.
Ляховский встретил известие о выходе Зоси замуж за Привалова с поразившим всех спокойствием, даже больше, почти совсем безучастно. Старик только что успел оправиться от
своей болезни и бродил по водам
при помощи костылей; болезнь сильно повлияла на его душевный склад и точно придавила в нем прежнюю энергию духа. Одним словом, в прежнем Ляховском чего-то недоставало.
Вот и площадь, на которую выходил дом
своим фасадом; огни были погашены, и дом выделялся темной глыбой
при мигавшем пламени уличных фонарей.
Мужиков набилось густо, и все нужный народ, потрудившийся в
свою долю
при постройке: кто возил бревна, кто бутовый камень, кто жернова и т. д.
Идет ли она по дорожке сада, а он сидит у себя за занавеской и пишет, ему бы сидеть, не поднимать головы и писать; а он,
при своем желании до боли не показать, что замечает ее, тихонько, как шалун, украдкой, поднимет уголок занавески и следит, как она идет, какая мина у ней, на что она смотрит, угадывает ее мысль. А она уж, конечно, заметит, что уголок занавески приподнялся, и угадает, зачем приподнялся.
Неточные совпадения
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в
своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и
при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
Я хотел бы, например, чтоб
при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу
своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло
свою доверенность и силу, с высоты пышной
своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею
своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах
при малейшем его движении.
4. Всякий градоправитель, видящий обывателя, занимающегося делом
своим, да оставит его
при сем занятии беспрепятственно.
— Казар-р-мы! — в
свою очередь, словно эхо, вторил угрюмый прохвост и произносил
при этом такую несосветимую клятву, что начальство чувствовало себя как бы опаленным каким-то таинственным огнем…