Неточные совпадения
— А вот сейчас… В нашем доме является миллионер
Привалов; я по необходимости знакомлюсь с ним и по мере этого знакомства открываю в нем самые удивительные таланты, качества и добродетели. Одним словом, я кончаю тем, что начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Приваловой!» Ведь тысячи девушек
сделали бы на моем месте именно так…
Налицо уже было два очень красноречивых факта: во-первых,
Привалов остановился в рублевом номере, во-вторых, он
сделал первый визит Бахаревым на другой же день.
Первый факт можно объяснить или тем, что
Привалов навсегда покончил свою веселую жизнь с Блянш и Сюзет и намеревается посвятить себя мудрой экономии, или тем, что он хотел показать себя для первого раза оригиналом, или же, наконец, тем, что он думал
сделать себе маленькое incognito.
Почему он,
Привалов, не
сделал такого же визита своим опекунам?
— Может быть, я заставил вас
сделать лишние издержки? — спрашивал
Привалов. — Тогда позвольте мне оставить все вещи за собой.
Несколько раз она нарочно ездила к Марье Степановне, чтобы разузнать, нет ли чего-нибудь нового и что такое мог
делать там
Привалов.
— Я каждый день собираюсь
сделать эти визиты и каждый раз откладываю, — отвечал
Привалов.
Привалов и Веревкин засмеялись, а Бахарев, пошатываясь и крутя головой, доплелся до оттомана, на котором и растянулся.
Сделав героическое усилие удержаться на локтях, он проговорил...
Ведь он выдал себя с головой Веревкину, хотя тот и
делал вид, что ничего не замечает «И черт же его потянул за язык…» — думал
Привалов, сердито поглядывая в сторону храпевшего гостя.
От последнего слова в груди Хионии Алексеевны точно что оборвалось. Она даже задрожала. Теперь все пропало, все кончено;
Привалов поехал
делать предложение Nadine Бахаревой. Вот тебе и жених…
— Я
делаю только то, что должен, — заметил
Привалов, растроганный этой сценой. — В качестве наследника я обязан не только выплатить лежащий на заводах государственный долг, но еще гораздо больший долг…
Публика, собравшаяся в гостиной Агриппины Филипьевны, так и не узнала, что
сделала «одна очень почтенная дама», потому что рассказ дядюшки был прерван каким-то шумом и сильной возней в передней.
Привалов расслышал голос Хионии Алексеевны, прерываемый чьим-то хриплым голосом.
Привалов с удовольствием
сделал несколько глотков из своей кружки — квас был великолепен; пахучая струя княженики так и ударила его в нос, а на языке остался приятный вяжущий вкус, как от хорошего шампанского.
— А ведь это верно, — засмеялся
Привалов. — А если бы вам предложили устроить все по-своему, вы как бы
сделали?
Раз, когда
Привалов тихо разговаривал с Верочкой в синей гостиной, издали послышались тяжелые шаги Василия Назарыча. Девушка смутилась и вся вспыхнула, не зная, что ей
делать.
Привалов тоже почувствовал себя не особенно приятно, но всех выручила Марья Степановна, которая как раз вошла в гостиную с другой стороны и встретила входившего Василия Назарыча. Старик, заметив Привалова, как-то немного растерялся, а потом с улыбкой проговорил...
— Именно? — повторила Надежда Васильевна вопрос Лоскутова. — А это вот что значит: что бы
Привалов ни
сделал, отец всегда простит ему все, и не только простит, но последнюю рубашку с себя снимет, чтобы поднять его. Это слепая привязанность к фамилии, какое-то благоговение перед именем… Логика здесь бессильна, а человек поступает так, а не иначе потому, что так нужно. Дети так же
делают…
— Что мы будем
делать? — несколько раз спрашивал
Привалов хмурившегося Бахарева.
Когда башкирам было наконец объявлено, что вот барин поедет в город и там будет хлопотать, они с молчаливой грустью выслушали эти слова, молча вышли на улицу, сели на коней и молча тронулись в свою Бухтарму.
Привалов долго провожал глазами этих несчастных, уезжавших на верную смерть, и у него крепко щемило и скребло на сердце. Но что он мог в его дурацком положении
сделать для этих людей!
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре.
Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и
сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым.
Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
Час, который Привалову пришлось провести с глазу на глаз с Агриппиной Филипьевной, показался ему бесконечно длинным, и он хотел уже прощаться, когда в передней послышался торопливый звонок.
Привалов вздрогнул и слегка смутился: у него точно что оборвалось внутри… Без сомнения, это была она, это были ее шаги. Антонида Ивановна
сделала удивленное лицо, застав Привалова в будуаре maman, лениво протянула ему свою руку и усталым движением опустилась в угол дивана.
По лестнице в это время поднимались Половодовы.
Привалов видел, как они остановились в дверях танцевальной залы, где их окружила целая толпа знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов
сделал несколько туров с женой, потом сдал ее с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел в буфет. Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и поднял в знак удивления плечи.
— Тонечка, голубчик… Что же мне
делать? — взмолился
Привалов. — Ну, научи…
Положение Привалова оказалось безвыходным: из передней уже доносился разговор Половодова с лакеем. По тону его голоса и по растягиванию слов можно было заключить, что он явился навеселе.
Привалов стоял посредине комнаты, не зная, что ему
делать.
Пока Половодов шел до спальни, Антонида Ивановна успела уничтожить все следы присутствия постороннего человека в комнате и
сделала вид, что спит.
Привалов очутился в самом скверном положении, какое только можно себе представить. Он попал на какое-то кресло и сидел на нем, затаив дыхание; кровь прилила в голову, и колени дрожали от волнения. Он слышал, как Половодов нетвердой походкой вошел в спальню, поставил свечу на ночной столик и, не желая тревожить спавшей жены, осторожно начал раздеваться.
Слабое движение руки, жалко опустившейся на одеяло, было ответом, да глаза раскрылись шире, и в них мелькнуло сознание живого человека.
Привалов посидел около больного с четверть часа; доктор
сделал знак, что продолжение этого безмолвного визита может утомить больного, и все осторожно вышли из комнаты. Когда
Привалов начал прощаться, девушка проговорила...
Во-вторых, мельница Привалова и его хлебная торговля служили только началом осуществления его гениальных планов, — ведь
Привалов был герой и в качестве такового
сделает чудесатам, где люди в течение тысячи лет только хлопали ушами.
Подъезжая к пригорку, на котором стоял белый кош Ляховской,
Привалов издали заметил какую-то даму, которая смотрела из-под руки на него. «Уж не пани ли Марина?» — подумал
Привалов. Каково было его удивление, когда в этой даме он узнал свою милую хозяйку, Хионию Алексеевну. Она даже
сделала ему ручкой.
— Мне кажется, что вы меня не так поняли, Софья Игнатьевна, — заговорил
Привалов. — Для осуществления моих планов нужен не один человек, не два, а сотни и тысячи людей. Я глубоко убежден в том, что эта тысяча явится и
сделает то, чего мы с вами не успеем или не сумеем.
— Я, кажется,
делаю, Игнатий Львович, решительно все, что зависит от меня, — пробовал оправдываться
Привалов.
— Что же мы теперь будем
делать? — проговорил
Привалов, приходя в себя.
— Я желал бы знать только одно: почему вы не рассказали мне всей этой истории, когда я
сделал предложение вашей дочери? — спрашивал побледневший
Привалов. — Мне кажется, что у вас более не должно было оставаться никаких причин подкапываться под меня?
Привалов сдержал свое слово и перестал пить, но был такой задумчивый и печальный, что Надежде Васильевне тяжело было на него смотреть. Трезвый он действительно почти совсем не разговаривал, то есть ничего не рассказывал о себе и точно стыдился, что позволил себе так откровенно высказаться перед Надеждой Васильевной… Таким образом ей разом пришлось ухаживать за двумя больными, что
делало ее собственное положение почти невыносимым. Раз она попробовала предложить очень энергическую меру Привалову...