Неточные совпадения
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая
слезы. — Как же, не забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и что у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как живешь, да я ничего не сказала: сама не знаю.
Они разговорились принужденным разговором чужих людей.
Надежде Васильевне было вдвойне тяжело оставаться свидетельницей этой натянутой беседы: одного она слишком любила, а другого жалела. У нее готовы были навернуться
слезы на глазах при одной мысли, что еще так недавно эти люди были полны жизни и энергии.
Надежда Васильевна долго не соглашалась взять на себя такую обузу, но когда Нагибин стал ее просить со
слезами на глазах, она согласилась. Чтобы не скучно было жить одной в Гарчиках,
Надежда Васильевна написала письмо старушке Колпаковой, приглашая ее к себе хотя на время.
Радость, и
слезы, и горе — все это перемешалось в одно чувство, которое придавало
Надежде Васильевне неизъяснимую прелесть в глазах отца.
Неточные совпадения
Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои
слезы и
надежды.
Татьяна, милая Татьяна! // С тобой теперь я
слезы лью; // Ты в руки модного тирана // Уж отдала судьбу свою. // Погибнешь, милая; но прежде // Ты в ослепительной
надежде // Блаженство темное зовешь, // Ты негу жизни узнаешь, // Ты пьешь волшебный яд желаний, // Тебя преследуют мечты: // Везде воображаешь ты // Приюты счастливых свиданий; // Везде, везде перед тобой // Твой искуситель роковой.
Как рано мог он лицемерить, // Таить
надежду, ревновать, // Разуверять, заставить верить, // Казаться мрачным, изнывать, // Являться гордым и послушным, // Внимательным иль равнодушным! // Как томно был он молчалив, // Как пламенно красноречив, // В сердечных письмах как небрежен! // Одним дыша, одно любя, // Как он умел забыть себя! // Как взор его был быстр и нежен, // Стыдлив и дерзок, а порой // Блистал послушною
слезой!
Чужие и свои победы, //
Надежды, шалости, мечты. // Текут невинные беседы // С прикрасой легкой клеветы. // Потом, в отплату лепетанья, // Ее сердечного признанья // Умильно требуют оне. // Но Таня, точно как во сне, // Их речи слышит без участья, // Не понимает ничего, // И тайну сердца своего, // Заветный клад и
слез и счастья, // Хранит безмолвно между тем // И им не делится ни с кем.
Часто, иногда после нескольких дней и даже недель угрюмого, мрачного молчания и безмолвных
слез, больная как-то истерически оживлялась и начинала вдруг говорить вслух, почти не умолкая, о своем сыне, о своих
надеждах, о будущем…