Небольшая горная речка Пеньковка образовала большой заводский пруд, по берегам которого и сгруппировались в длинные правильные улицы заводские домики, сопровождая реку далеко по ее течению вниз; прежде всего в глаза бросались две хороших каменных церкви, черневшие издали здания заводской фабрики и еще
несколько больших каменных домов, построенных в городском вкусе.
Неточные совпадения
Конечно, это была очень широкая программа, хотя она и должна была осуществиться в бесконечных рядах цифр, и чем
больше я обдумывал предстоящую работу, тем сильнее приходил к убеждению в необходимости построить все на сравнении крепостного порядка с настоящим, а для этого нужно было на
несколько недель похоронить себя в пыли заводских архивов.
Издали Пеньковский завод походил
больше на небольшой уездный городок, чем на завод, если бы не громадная дровяная площадь, уставленная бесконечными поленницами, и
несколько длинных угольных валов, около которых, как муравьи, копошились группы заводских рабочих.
Несколько рабочих в синих пестрядевых рубахах, в войлочных шляпах и
больших кожаных передниках прошли мимо меня; они как-то особенно мягко ступали в своих «прядениках» [Пряденики — пеньковая обувь.]; у входа в катальную, на низенькой деревянной скамейке, сидела кучка рабочих, вероятно, только что кончивших свою смену: раскрытые ворота рубашек, покрытые потом и раскрасневшиеся лица, низко опущенные жилистые руки — все говорило, что они сейчас только вышли из «огненной работы».
Я тем временем успел рассмотреть переднюю избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют делать только одни женские руки; эта изба была гостиной и рабочим кабинетом, в ней стоял рояль и письменный стол, в углу устроено было
несколько полок для книг;
большая русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому полю.
Гаврило Степаныч сильно увлекся своей темой; Александра Васильевна потихоньку
несколько раз дергала его за рукав, но этот невинный маневр не привел к желаемой цели, а еще
больше сердил Гаврилу Степаныча, и он с горечью проговорил...
Мы
несколько секунд стояли, как пораженные громом; первым опомнился Мухоедов и подробно принялся расспрашивать старика, но последний ничего не мог сказать
больше того, что сказал, и прибавил только, что барыня послала сказать ему. Старик плакал, крестился и шептал...
Было светлое осеннее утро, когда мы вынесли черный гроб из избы и поставили на телегу; Рыжку предстояло в последний раз везти своего хозяина в далекий путь. Яша, в рваном полушубке и с босыми ногами, без шапки, с блуждающими добрыми глазами и длинной палкой в руке, суетился, кажется,
больше всех: помогал выносить гроб,
несколько раз пробовал, крепко ли он стоит на телеге, и постоянно бормотал...
Гостиная и зала понемногу наполнялись гостями; в числе их, как и всегда бывает на детских вечерах, было
несколько больших детей, которые не хотели пропустить случая повеселиться и потанцевать, как будто для того только, чтобы сделать удовольствие хозяйке дома.
Он бросился к возу и схватил
несколько больших черных хлебов себе под руку, но подумал тут же, не будет ли эта пища, годная для дюжего, неприхотливого запорожца, груба и неприлична ее нежному сложению.
Несколько больших зал обращены окнами на залив; веранда, камины, окна обложены мрамором; везде бронза, хрусталь; отличные зеркала, изящная мебель — все привезено из Англии.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому
несколько вольнодумен. Охотник
большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам показалось странным, что
большое родимое пятно, бывшее
несколько дней тому назад на правой щеке градоначальника, теперь очутилось на левой.
Несколько раз обручаемые хотели догадаться, что надо сделать, и каждый раз ошибались, и священник шопотом поправлял их. Наконец, сделав, что нужно было, перекрестив их кольцами, он опять передал Кити
большое, а Левину маленькое; опять они запутались и два раза передавали кольцо из руки в руку, и всё-таки выходило не то, что требовалось.
Кити покраснела от радости и долго молча жала руку своего нового друга, которая не отвечала на её пожатие, но неподвижно лежала в её руке. Рука не отвечала на пожатие, но лицо М-llе Вареньки просияло тихою, радостною, хотя и
несколько грустною улыбкой, открывавшею
большие, но прекрасные зубы.
— Я спрашивала доктора: он сказал, что он не может жить
больше трех дней. Но разве они могут знать? Я всё-таки очень рада, что уговорила его, — сказала она, косясь на мужа из-за волос. — Всё может быть, — прибавила она с тем особенным,
несколько хитрым выражением, которое на ее лице всегда бывало, когда она говорила о религии.