Неточные совпадения
В связи с реформой 1861 года посессионные крестьяне
были освобождены от личной зависимости, но многие крестьяне, обеспечивавшие себя
работой на предприятии только частично, остались после реформы без средств существования...
Конечно, это
была очень широкая программа, хотя она и должна
была осуществиться в бесконечных рядах цифр, и чем больше я обдумывал предстоящую
работу, тем сильнее приходил к убеждению в необходимости построить все на сравнении крепостного порядка с настоящим, а для этого нужно
было на несколько недель похоронить себя в пыли заводских архивов.
Специально Пеньковский завод
был выбран в тех видах, что хотя он и не
был самым большим из заводов Кайгородова, но сумма его годовой производительности доказывала самым красноречивым образом, что именно этот завод служит главным экономическим центром и поэтому с него следовало начать кропотливую
работу статистического исследования.
— Ну что, видел огненную
работу? — спрашивал меня Мухоедов, когда совсем готовый двенадцатипудовый рельс
был брошен с машины на пол. — Пойдем, я тебе покажу по порядку наше пекло.
После грохота, мрака и удушливой атмосферы фабрики
было вдвое приятнее очутиться на свежем воздухе, и глаз с особенным удовольствием отдыхал в беспредельной лазури неба, где таяли, точно клочья серебряной пены, легкие перистые облачка; фабрика казалась входом в подземное царство, где совершается вечная
работа каких-то гномов, осужденных самой судьбой на «огненное дело», как называют сами рабочие свою
работу.
Уставщик огненных
работ сильно походил всей своей фигурой на плотинного и
был одет точно так же, только полукафтанье у него
было темно-зеленого цвета да шляпа немного пониже; он держал в руках такое же «правило» и ходил таким же медленным тяжелым шагом, как это делал плотинный.
Из оцепенения вывел меня тихий разговор двух рабочих, которых мне
было не видно и которые, очевидно, разговаривали из-за какой-то
работы.
Есть у меня знакомый углепоставщик, мужик зажиточный, лет десять исполняет исправно подряд; заготовка дров, обжигание угля, вывоз угля в завод — вот это стоит огненной
работы, и, кроме того, это очень сложная операция, растянутая на целый год, и вдобавок деньги начинают выдавать только вместе с вывозом угля, так что только зажиточный двуконный рабочий может приняться за ее выполнение.
— Фаланстериями социалист-утопист Фурье называл помещения-дворцы, в которых должны
были, по его проекту, жить и выполнять некоторые
работы члены фаланги — основной производственно-потребительской ячейки идеального гармонического общества.]…
— У меня к вам
есть еще одна маленькая просьба: пожалуйста, не заводите этих разговоров, которые могут волновать мужа… Ваше присутствие здесь
будет для него лучшим лекарством и без них; он так интересуется вашей
работой и вчера долго толковал со мной, чем и как помочь вам.
К моему удивлению, Гаврило Степаныч порядочно знал политическую экономию, читал Адама Смита, Милля, Маркса и постоянно жалел только о том, что, не зная новых языков, он не может пользоваться богатой европейской литературой по разным экономическим вопросам из первых рук, а не дожидаясь переводов на русский язык; в статистике Гаврило Степаныч
был как у себя дома, читал Кетле и Кольба, а
работы русского профессора Янсона он знал почти наизусть.
В промежутки между
работой мы делали длинные прогулки, большею частью вдвоем с Гаврилой Степанычем, потому что Александра Васильевна
была завалена
работой по хозяйству; мы отлично изучили местность верст на десять кругом и особенно облюбовали небольшой борок, гривой покрывавший холмистую возвышенность.
В конце июля моя
работа была совсем почти кончена, оставалось еще собрать несколько сведений в пеньковском архиве, а затем съездить в Нижне-Угловский завод, чтобы там проверить кой-какие цифры, которые вошли в мою
работу; благодаря указаниям и помощи Гаврилы Степаныча мой труд представлял из себя очень интересную картину экономической жизни Пеньковского завода, главная роль в которой принадлежала ужасающей цифре смертности во всех возрастах, стоявшей, по-видимому, в таком противоречии с наружным благосостоянием Пеньковки.
Моя
работа была кончена, через несколько дней я думал совсем распрощаться с Пеньковкой и ее обитателями; но мне хотелось пред отъездом еще раз побывать в Половинке, и я пережидал только, когда дождь немного стихнет.
Нить жизни, еще теплившаяся в этом высохшем от
работы, изможденном теле,
была прервана, и детски чистая, полная святой любви к ближнему и незлобия душа отлетела… вон оно, это сухое, вытянувшееся тело, выступающее из-под савана тощими линиями и острыми углами… вон эти костлявые руки, подъявшие столько труда… вон это посиневшее, обезображенное страданиями лицо, которое уж больше не ответит своей честной улыбкой всякому честному делу, не потемнеет от людской несправедливости и не
будет плакать святыми слезами над человеческими несчастьями!..
Моя
работа по статистике Пеньковского завода затронула несколько таких вопросов, для изучения которых нужно
было опять отправляться в заводы Кайгородова, но теперь целью моей поездки
был Нижне-Угловский завод, в который ехать приходилось через Пеньковку.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота
есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!