— Ох, матушка… пропали мы все… всякого ума решились. Вот-вот брательники воротятся… смертынька наша… И огня засветить не смеем, так в потемках и сидим.
— Ох, горе душам нашим! — повторяла сокрушенно Таисья. — Все-то мы в потемках ходим, как слепцы… Все-то нам мало, всё о земном хлопочем, а с собой ничего не возьмем: все останется на земле, кроме душеньки.
— Так вот што, бабоньки, — спохватилась Таисья, — есть горячая-то вода? Берите-ка вехти [Вехоть — мочалка. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] да песку, да в потемках-то и смоем деготь с ворот.