Убранная, причесанная, в нарядном чепчике с чем-то голубым,
выпростав руки на одеяло, она лежала на спине и, встретив его взглядом, взглядом притягивала к себе.
Я наконец справился с тяжелой овчиной,
выпростал руки, поднялся. Ни сзади, ни с боков не было черных зверей. Мело очень редко и прилично, и в редкой пелене мерцал очаровательнейший глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь, — мерцал фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда красивее дворца…» — помыслил я и вдруг в экстазе еще два раза выпустил пули из браунинга назад, туда, где пропали волки.
— Ну, о чем же нынче? — сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом,
выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Китаец, ученик Конфуция, закрыл глаза, подумал и потом, открыв их,
выпростал руки из широких рукавов своей одежды, сложил их на груди и заговорил тихим и спокойным голосом.
С рукой мертвеца в своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно
выпростал руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал:
Неточные совпадения
Алексей Александрович хмурясь привстал и,
выпростав от нее
руку, подвинул ей стул.
Старичок-священник, в камилавке, с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами,
выпростав маленькие старческие
руки из-под тяжелой серебряной с золотым крестом на спине ризы, перебирал что-то у аналоя.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой
руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и,
выпростав из-под ризы правую
руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
— Доктор, как вы думаете — лучше мне?.. — едва слышно спрашивала больная, слабым движением
выпрастывая из-под одеяла похудевшую белую, как мрамор,
руку.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел
руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и,
выпростав маленькие
руки, с обеих сторон взяла его за щеки.