Неточные совпадения
— Матушка наказывала… Своя кровь,
говорит, а мне все равно, родимый мой. Не моя причина… Известно, темные мы люди, прямо сказать: от пня
народ. Ну, матушка и наказала: поди
к брату и спроси…
Вот подойдет осень, и пойдет
народ опять в кабалу
к Устюжанинову, а какая это работа: молодые ребята балуются на фабрике, мужики изробливаются
к пятидесяти годам, а про баб и
говорить нечего, — которая пошла на фабрику, та и пропала.
Опять переминаются ходоки, — ни тому, ни другому не хочется
говорить первым. А
народ так и льнет
к ним, потому всякому любопытно знать, что они принесли с собой.
Только, этово-тово, стали мы совсем
к дому подходить, почесть у самой поскотины, а сват и
говорит: «Я, сват, этово-тово, в орду не пойду!» И пошел хаять: воды нет, лесу нет,
народ живет нехороший…
До Петрова дня оставались еще целые сутки, а на росстани
народ уже набирался. Это были все дальние богомольцы, из глухих раскольничьих углов и дальних мест.
К о. Спиридонию шли благочестивые люди даже из Екатеринбурга и Златоуста, шли целыми неделями. Ключевляне и самосадчане приходили последними, потому что не боялись опоздать. Это было на руку матери Енафе: она побаивалась за свою Аглаиду… Не вышло бы чего от ключевлян, когда узнают ее. Пока мать Енафа мало с кем
говорила, хотя ее и знали почти все.
— Не поглянулся, видно, свой-то хлеб? — пошутил Основа и, когда другие засмеялись, сердито добавил: — А вы чему обрадовались? Правильно старик-то
говорит… Право, галманы!.. Ты, дедушка, ужо как-нибудь заверни ко мне на заимку, покалякаем от свободности, а будут
к тебе приставать — ущитим как ни на есть.
Народ неправильный, это ты верно
говоришь.
Из волости Тит пошел домой. По дороге его так и тянуло завернуть
к Рачителихе, чтобы повидаться с своими, но в кабаке уж очень много набилось
народу. Пожалуй, еще какого-нибудь дурна не вышло бы, как
говорил старый Коваль. Когда Тит проходил мимо кабака, в открытую дверь кто-то крикнул...
— Ваши-то мочегане пошли свою землю в орде искать, —
говорил Мосей убежденным тоном, — потому как
народ пригонный, с расейской стороны… А наше дело особенное: наши деды на Самосадке еще до Устюжанинова жили. Нас неправильно
к заводам приписали в казенное время… И бумага у нас есть, штобы обернуть на старое. Который год теперь собираемся выправлять эту самую бумагу, да только согласиться не можем промежду себя. Тоже у нас этих разговоров весьма достаточно, а розним…
Идут, идут! Народ // Волнуется! Вот уж несут хоругви! // А вот попы с иконами, с крестами! // Вот патриарх! Вот стольники! Бояре! // Вот стряпчие царевы! Вот он сам! // В венце и в бармах, в золотой одежде, // С державою и скипетром в руках! // Как он идет! Все пали на колени — // Между рядов безмолвных он проходит // Ко Красному крыльцу — остановился — // Столпились все — он
говорит к народу…
Неточные совпадения
Для Константина
народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь
к мужику, всосанную им, как он сам
говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на
народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
— Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал
к Анне, он покраснел. — Вот мы
говорим, что
народ пьет; не знаю, кто больше пьет,
народ или наше сословие;
народ хоть в праздник, но…
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали
к нему.
К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог
говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
К нему спокойно можно подойти и ухватить его за ногу, в ответ на что он только топырится или корячится, как
говорит народ.
Остапу и Андрию казалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечь гибель
народа, и хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред тем вышли. Пришедший являлся только
к кошевому, [Кошевой — руководитель коша (стана), выбиравшийся ежегодно.] который обыкновенно
говорил: