Неточные совпадения
Галактион понимал только одно, что не сегодня-завтра все конкурсные плутни выплывут на свежую воду и что нужно убираться отсюда подобру-поздорову. Штоффу он начинал не доверять. Очень уж хитер немец. Вот только бы банк поскорее открыли. Хлопоты по утверждению
банковского устава вел в Петербурге Ечкин и писал, что все идет отлично.
Банковская компания приехала в суд прямо с обеда по случаю открытия банка, и все имели празднично-рассеянный вид, точно приехали на именины.
Ей сделалось и обидно и стыдно за него, за то, что он ничего не понимает, что он мог обедать с своими
банковскими, когда она здесь мучилась одна, что и сейчас он пришел в это страшное место с праздничным хмелем в голове.
Великолепный подъезд, отделанная дубом передняя, широкая лестница, громадный зал с дубовыми конторками для служащих, кассирская с металлической сеткой, комната правления с зеленым столом и солидною мебелью, приемная, — одним словом, все в солидно-деловом,
банковском стиле.
Но он чуть не бросил всего в самом начале, когда узнал, что не попал в члены
банковского правления, чего, видимо, ожидал.
Главные
банковские операции сосредоточивались на хлебном деле, и оно было известно
банковскому правлению лучше, чем производителям, торговым посредникам и потребителям.
Понижение на копейку в пуде ржи уже отражалось на
банковском хозяйстве, как повышение или понижение денежной температуры.
По протекции Галактиона Вахрушка занял при банке самый выдающийся пост, пост
банковского швейцара.
Он теперь стоял в передней, одетый в новенькую синюю ливрею, и с важностью отворял и затворял
банковские двери, кланялся, помогал раздеться, ловко принимал пятиалтынные и двугривенные и еще раз кланялся.
Он с необыкновенной быстротой освоился с своим новым положением, точно был создан с специальною целью быть
банковским швейцаром.
В течение двух месяцев старик вызнал всех своих
банковских и всех клиентов и рассортировал их по-своему.
Итак, Вахрушка занимал ответственный пост. Раз утром, когда
банковская «мельница» была в полном ходу, в переднюю вошел неизвестный ему человек. Одет он был по-купечеству, но держал себя важно, и Вахрушка сразу понял, что это не из простых чертей, а важная птица. Незнакомец, покряхтывая, поднялся наверх и спросил, где можно видеть Колобова.
Собралось
банковское правление.
В Заполье Галактион приезжал только на несколько часов, когда бывали заседания
банковского правления. Здесь он, между прочим, встретился и с отцом.
Встреча с отцом вышла самая неудобная, и Галактион потом пожалел, что ничего не сделал для отца. Он говорил со стариком не как сын, а как член
банковского правления, и старик этого не хотел понять. Да и можно бы все устроить, если бы не Мышников, — у Галактиона с последним оставались попрежнему натянутые отношения. Для очищения совести Галактион отправился к Стабровскому, чтобы переговорить с ним на дому. Как на грех, Стабровский куда-то уехал. Галактиона приняла Устенька.
— А как вы полагаете, откуда деньги у Болеслава Брониславича? Сначала он был подрядчиком и морил рабочих, как мух, потом он начал спаивать мужиков, а сейчас разоряет целый край в обществе всех этих
банковских воров. Честных денег нет, славяночка. Я не обвиняю Стабровского: он не лучше и не хуже других. Но не нужно закрывать себе глаза на окружающее нас зло. Хороша и литература, и наука, и музыка, — все это отлично, но мы этим никогда не закроем печальной действительности.
Прежде были просто толстосумы, влияние которых не переходило границ тесного кружка своих однокашников, приказчиков и покупателей, а теперь капитал, пройдя через
банковское горнило, складывался уже в какую-то стихийную силу, давившую все на своем пути.
Живым показателем этой новой силы для Заполья явился
банковский юрисконсульт Мышников.
Но сфера специально
банковской деятельности Мышникова не удовлетворяла.
В корреспонденции между тем говорилось прямо, что принципиально высшее образование, конечно, вещь хорошая и крайне желательная, но
банковский кулак с высшим образованием — самое печальное знамение времени.
Хитрый хохлик сосредоточил все свои боевые силы на преследовании
банковских воротил, а главным образом, конечно, Мышникова.
Она отлично познакомилась с вопросами городского хозяйства, с задачами земского самоуправления, с экономическою картиной целого края, а главное — с тем разрушающим влиянием, которое вносили с собой
банковские дельцы, и в том числе старик Стабровский.
Вообще
банковские воротилы имели достаточно времени для подобных разговоров. Дела банка шли отлично, и
банковские акции уже поднялись в цене в два с половиной раза.
Пока
банковские заправилы шутили, Ечкин неутомимо хлопотал.
— Мы с вами враги по части
банковских и винокуренных дел, — откровенно объяснил Стабровский, — но думаю, что будем друзьями в земстве.
Галактиону приходилось только соглашаться. Да как и было не согласиться, когда все дело висело на волоске? Конечно, было жаль выпускать из своих рук целую половину предприятия, но зато можно было расширить дело. А главное заключалось в том, что компаньоны-пароходчики составляли большинство в
банковском правлении и могли, в случае нужды, черпать из банка, сколько желали.
Когда
банковские дельцы вошли в город, все уже было кончено. О каком-нибудь спасении не могло быть и речи. В центральных улицах сосредоточивалось теперь главное пекло. Горели каменные дома.
Это хладнокровие возмутило даже Мышникова. Кстати, патентованные несгораемые шкафы не выдержали опыта, и в них все сгорело. Зато Вахрушка спас свои капиталы и какую-то дрянь, спрятав все в печке. Это, кажется, был единственный поучительный результат всего запольского пожара, и находчивость
банковского швейцара долго служила темой для разговоров.
На их месте возникали новые состояния буквально из ничего, как на растительном перегное растут грибы: во главе стояли
банковские воротилы — Мышников, Штофф и Галактион, а из-за их широких спит выдвигались совсем уже темные люди, как бывший писарь Замараев, сладкий братец Прасковьи Ивановны Голяшкин.
Все капиталы съела мельница, дававшая в последние годы дефицит около тридцати тысяч рублей, да еще к этому следовало прибавить мертвый капитал, затраченный на нее и не дававший процента, платежи по
банковским ссудам и т. д.
Тяжело было Луковникову обращаться именно в Запольский банк, где воронил всеми делами Мышников, но делать нечего — нужда загнала.
Банковское правление долго тянуло это дело, собирало какие-то справки, и, наконец, состоялось решение выдать под мельницу ссуду в тридцать тысяч рублей.
Явился первый протестованный вексель, когда-то выданный еще покойному Нагибину, а это вызвало закрытие
банковского кредита и объявление несостоятельности.
— У тебя, как у лисы, тысячи думушек, — добродушно шутил над ним Луковников. — Оба, брат, мы с тобой, как в сказке лиса, попали
банковской бабе на воротник… У банка-то одна думушка!
Банковские воротилы были в страшной тревоге, то есть Мышников и Штофф. Они совещались ежедневно, но не могли прийти ни к какому результату. Дело в том, что их компаньон по пароходству Галактион держал себя самым странным образом, и каждую минуту можно было ждать, что он подведет. Сначала Штофф его защищал, а потом, когда Галактион отказался платить Стабровскому, он принужден был молчать и слушать. Даже Мышников, разоривший столько людей и всегда готовый на новые подвиги, — даже Мышников трусил.
Мысленно Вахрушка перебирал все подходящие места и находил одно, что другого места, как
банковский швейцар, даже и не бывает.
Через минуту он уже выходил вместе с Мышниковым.
Банковские дельцы были ужасно встревожены. Еще через минуту весь банк уже знал, что Стабровский скоропостижно умер от удара. Рассердился на мисс Дудль, которая неловко подала ему какое-то лекарство, раскрыл рот, чтобы сделать ей выговор, и только захрипел.
Штофф и Мышников боялись не смерти Стабровского, которая не являлась неожиданностью, а его зятя, который мог захватить палии с
банковскими делами и бумагами. Больной Стабровский не оставлял
банковских дел и занимался ими у себя на дому.
Банковских дельцов встретила Устенька, заплаканная, жалкая, растерявшаяся.
В кабинете были только трое: доктор Кацман, напрасно старавшийся привести покойного в чувство, и Дидя с мужем. Устенька вошла за
банковскими дельцами и с ужасом услышала, как говорил Штофф, Мышникову...
— Необходимо все опечатать… Папки с
банковскими бумагами у него всегда лежали в левом ящике письменного стола, а часть в несгораемом шкафу. Необходимо принять все предосторожности.
Пан Казимир отнесся к
банковским дельцам с высокомерным презрением, сразу изменив прежний тон безличной покорности. Он уже чувствовал себя хозяином. Дидя только повторяла настроение мужа, как живое зеркало. Между прочим, встретив мисс Дудль, она дерзко сказала ей при Устеньке...