Перед Ильиным днем поп Макар устраивал «помочь». На покос выходило до полуторых сот косцов. Мужики любили попа Макара и не отказывались поработать денек. Да и как было не поработать, когда поп Макар крестил почти всех косцов, венчал, а
в будущем должен был похоронить? За глаза говорили про попа то и се, а на деле выходило другое. Теперь в особенности популярность попа Макара выросла благодаря свержению ига исправника Полуянова.
Неточные совпадения
Впрочем, она была опытной
в подобных делах и нисколько не стеснялась, тем более что и
будущий свекор ничего страшного не представлял своею особой.
Вот с отцом у Галактиона вышел с первого раза крупный разговор. Старик стоял за место для
будущей мельницы на Шеинской курье, где его взяли тогда суслонские мужики, а Галактион хотел непременно ставить мельницу
в так называемом Прорыве, выше Шеинской курьи версты на три, где Ключевая точно была сдавлена каменными утесами.
Пусть мельницу строит Галактион — ему и книги
в руки, а Михей Зотыч объезжал теперь свое
будущее царство.
Все Заполье переживало тревожное время. Кажется,
в самом воздухе висела мысль, что жить по-старинному, как жили отцы и деды, нельзя. Доказательств этому было достаточно, и самых убедительных, потому что все они били запольских купцов прямо по карману. Достаточно было уже одного того, что благодаря новой мельнице старика Колобова
в Суслоне открылся новый хлебный рынок, обещавший
в недалеком
будущем сделаться серьезным конкурентом Заполью. Это была первая повестка.
В последнюю зиму, когда строился у Стабровского завод, немец начал бывать у Колобовых совсем часто. Дело было зимой, и нужно было закупать хлеб на
будущий год, а главный рынок устраивался
в Суслоне.
— Вот это главная комната
в доме, потому что
в ней мы зарабатываем свое
будущее, — объяснял Стабровский гостю. — Вот и вашей славяночке уже приготовлена парта. Здесь царство мисс Дудль, и я спрашиваю ее позволения, прежде чем войти.
— А у меня все поясница к ненастью тоскует, — завел было Харитон Артемьич политичный разговор, стараясь попасть
в тон
будущему зятю доктору.
— Во-первых, вы не должны мне говорить «вы»,
будущая посаженая мать, — ответил доктор, крепко притягивая к себе сваху за талию, — они ехали
в одних санях, — а во-вторых, я хочу мадеры, чтобы вспрыснуть удачное начало.
В виде предисловия разбирались отношения Прасковьи Ивановны к ее сладкому братцу, что будто бы послужило причиной мертвого бубновского запоя, затем подробно излагались ее ухаживания за Мышниковым, роман с Галактионом и делались некоторые предположения относительно
будущего.
К огорчению Харитона Артемьича, первый номер «Запольского курьера» вышел без всяких ругательств, а
в программе были напечатаны какие-то непонятные слова: о народном хозяйстве, об образовании, о насущных нуждах края, о
будущем земстве и т. д. Первый номер все-таки произвел некоторую сенсацию: обругать никого не обругали, но это еще не значило, что не обругают потом.
В банке новая газета имела свои последствия. Штофф сунул номер Мышникову и проговорил с укоризной...
Он понял все и рассмеялся. Она ревновала его к пароходу. Да, она хотела владеть им безраздельно, деспотически, без мысли о прошедшем и
будущем. Она растворялась
в одном дне и не хотела думать больше ни о чем. Иногда на нее находило дикое веселье, и Харитина дурачилась, как сумасшедшая. Иногда она молчала по нескольку дней, придиралась ко всем, капризничала и устраивала Галактиону самые невозможные сцены.
Ревновала Харитина ко всем и ко всему: к жене, к Ечкину, к пароходу, к Бубнихе, к
будущей первой поездке на пароходе прямо
в Заполье.
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся
в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Только в самое последнее время, по поводу своих отношений к Анне, Вронский начинал чувствовать, что свод его правил не вполне определял все условия, и
в будущем представлялись трудности и сомнения, в которых Вронский уж не находил руководящей нити.
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь
в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
«Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется
в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых. Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня в лесу, в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и
будущему…
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества
будущего.]
Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула
в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который не имеет никакого отношения к
будущему.
Но меланхолический вид (предтеча
будущего мистицизма) прикрывал
в нем много наклонностей, несомненно порочных.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали
в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени
в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.